Роман в стиле магического реализмаНачало
Ранее
Black & White. You & I (63)
Ольга вышла с работы и, поведя сильно затёкшей шеей, направилась к остановке. Яркое солнце, играя резкими тенями в больничном парке, начинало смотреть в закат; теплый ветер приятно ласкал кожу, а разноголосье города вновь напоминало, что жизнь не заключена в вечной работе. «Суббота. Заглянула, называется, по своим делам на два часа…» – досадливо подумалось девушке, вдруг ощутившей, что лето качнулось за половину, а она и не заметила его, как, впрочем, и весны. В очередной раз вспомнив о своей беспечной подруге, Ольга набрала Викторию, намереваясь справиться о здоровье и позвать прогуляться, чтобы в весёлом смехе развеять тоскливое настроение. Она уже отчаялась дождаться ответа и собиралась сбросить звонок, когда в трубке раздался Викин голос, хриплый и отстранённый: «Привет. Как дела? И что у тебя с голосом?» – «Олька, ты?!» – «Ты как? С тобой всё в порядке?» – «Ты где?» – «Иду с работы домой. Могу зайти. Зайти?» – «Хорошо». – «Через час буду». И Ольга ускорила шаг, не зная, что и думать, но судя по голосу, Шедоны помирились. Однако, когда Виктория открыла ей двери, она ахнула: «Что с тобой? Он… ты… – опасливо оглянулась по сторонам. – Виктор? Он тебя обидел?» – «Карну жалко…» – «Кого?» – «Карну!!!» Гостья присела у вдоха на пуф: «Кого?», хозяйка осела у стены напротив: «Ка-а-а-рн-у-у-у жалко!!!»
– Кого? – вновь переспросила подруга.
– Карну-у-у-у... Господи, как же жалко… – Вика на четвереньках поползла в зал, где, обняв подушку и поджав под себя ноги, устроилась скулить на полу.
– Объясни, кто такой Карна? – усаживаясь рядом, поинтересовалась Ольга.
– Один из Пандавов.
– Кого?
– Пандавов.
– Кто такие Пандавы?
– Братья Куруавов.
– Каких Куравов?
– Которые погибли на Курукшетре.
– Где?
– На поле Куру, когда сражались с Пандавами.
– Орлова, ты дура! И давно ты так ревёшь?
– С тех пор как ты позвонила…
Ольга не знала, что и думать, но определенно Вика была не в себе.
– М-да… – только и нашлась она. – Как твой желудок?
– А что с ним?
– Орлова, вчера ты умирала от гастрита, а сегодня от жалости к… как его там?
– Карне…
Ольга пыталась выяснить: где Виктор? откуда ковёр? что решила с работой? – но Вика всё твердила о каком-то царевиче, которого жена оплакивала на поле битвы. Ольга пыталась понять, почему этого царевича нужно жалеть, но вместо этого путалась в братьях, двоюродных и родных, с которыми он то ли служил, то ли дружил, враждовал и обещался убить. «И там была собака…» – «Где? Какая собака?» – «Во сне! Во сне была собака Виктора, когда я обнимала его…» – «Кто? Кого?» – «Я… Карну! Мужа своего…» И слёзы вновь покатились по щекам Виктории, а Ольга окончательно утратила понимание, когда в причитаниях подруги появился Виктор с какой-то собакой.
– Так всё! Пошли прогуляемся! А то ты меня с ума сведешь этой своей…
– «Махабхаратой»…
Вика умылась и, переключившись на будничные заботы: «К моим зайдем? Я отцу уколы поставлю, и пойдем, хорошо?» – пришла в себя.
– Ты можешь объяснить: почему вообще вспомнила об этой… – спросила Ольга, уяснив, наконец-то, почему во сне подруги появилась дворняга.
– «Махабхарате».
– С Виктором и собакой понятно – это впечатления дня, а вот эта твоя «Маха…» «Мхарата»… Как ты все эти имена выговариваешь?
– Это всё Сильва, грымза старая, фанатичка, философичка чокнутая. Я к ней четырнадцать раз на пересдачу ходила! Думала, мозги расплавятся…
– Они у тебя уже давно поплыли, – рассмеялась Ольга.
– Нет, тут всё дедушке Фройу: ассоциативный ряд чёткий. Виктор – военный, вечно пропадает на службе и не вылезает из своих командировок, точнее… – Вика задумалась, подбирая подходящее слово.
– Миротворческих операций, – подсказала подруга.
– Нет, – не согласилась Шедон, – война есть война, как её не назови и какой бы масштабу она ни была. Вот мне и приснилась война, а подсознание подкинуло ту, что засела в нём намертво. Я полгода каждый божий день читала этот эпос, так как Сильва просто измывалась: «Виктор-рия, что у нас с «Кар-рнапар-рвой?»
– С чем?
– «Книгой о Карне», – пояснила Вика и продолжила передразнивать преподавателя. – «Пр-ршу ко мне после занятий». Вот кто по-настоящему с кукарекушкой не дружил! Её даже блокада не взяла!
– Что-то со спиной?
– Да нет, она войну в блокадном Ленинграде провела; родители, братья, сестры – все поумирали, а её сюда в детский дом эвакуировали. Столько лет прошло, а она так и осталась тощая, как та смерть, они даже похожи…
– Какая смерть? Кто похожи?
– Ну… Виктора, точнее его собаки, точнее не его, а той, что под окнами у нас сидела, – Вика попыталась прояснить весь ассоциативный ряд до конца, но Ольга понимала с трудом. – А неважно! – сдалась Шедон и вернулась к прерванной мысли. – Причём я была единственная из всей группы к кому Сильва неровно дышала, даже книги из личной библиотеки таскала. А вот когда я по-настоящему по её милости чуть умом не тронулась, так это на даче. Помнишь?
– Забудешь тут. У тебя потрясающая способность впутываться в неприятности. Вот зачем тебя понесло ночью купаться одну в нашу говнотечку?
– Луна…
Ольга усмехнулась, вспомнив, как на первом курсе института она отправилась с Викой за город в компании ребят из театрального училища, в котором Орлова проучилась год после школы, потому что, вернувшись из свадебного отпуска, упустила время для поступления в ВУЗ. На дворе было лето, и они, закрыв сессию, наконец-то вылезли из-за учебников.
Обратите внимание: История на ночь - "Продать тень" | Страшные истории †.
По этому поводу и решили устроить ночные посиделки у костра, точнее это Вика всех взбаламутила и собрала. И всё было очень даже мило и романтично – ночь, костер, песни, шутки, вино, – пока кто-то не предложил рассказывать страшные истории. Предложение поддержали с энтузиазмом, и уже через час все жались друг к другу, боясь обернуться, не то, что от костра отойти. Никто не заметил, как Вика исчезла, но все заметили, как пришла.–Да, заставила ты всех… – Ольга пыталась подобрать наиболее ёмкое слово, вспоминая, как они бросились ползти врассыпную, когда перед костром появилась самая настоящая утопленница, истекающая кровью, – протрезветь.
– Я не специально. А помнишь, как Андрюха…
– Он спиной сидел…
И девушки покатились со смеху, обращая на себя внимание прохожих.
– А ты…
– А я…
– А он…
И снова смех, смех, смех. И люди. И чужие взгляды. И улыбки. И люди. И чужие взгляды. И смех. Смех. Смех. Шедон, действительно, обладала потрясающей жизнерадостностью, умея, любой ужас обратить в весёлый фарс.
– А теперь представь каково было мне? Ночь тёмная-тёмная, небо звёздное-звёздное, вода чёрная-чёрная, даже границы между ними стёрлись, луна огромная-преогромная, лунная дорожка конечно-бесконечная, и я вся такая молодая, красивая, обнаженная в лунном свете купаюсь. На спине лежу. На луну смотрю. О мировом яйце мыслю. С рыбой большой говорю. В глаз ей смотрю. Если бы я не начиталась тогда этой…
– Фигни, – подсказала Ольга.
– «Бхагавадгиты», Сильва на ней особо свирепствовала, то вряд ли бы так… так… – Вика искала подходящее слово и не нашла, – среагировала, что ли. И ведь надо же было наткнуться на сети именно в тот момент, когда протянула руку к рыбе и… б-р-р-р… – девушка поёжилась. – Домедитировалась, короче. Да, реальность у меня поплыла тогда здорово, – задумчиво произнесла она. – И знаешь, оказывается, я до сих пор боюсь заходить в воду в тех местах. Сколько бы Сашка ни катал меня туда что днём, что ночью, не могу зайти и всё тут, хотя там уже всё облагородили, монастырь построили, а на горячем источнике бассейн сделали, купайся не хочу. Столько лет прошло, а страх сохранился: кажется, что он и только и ждёт…
– Кто ждёт?
– Ну, большая рыба. Она длинная была, слово огромная колбаса, в слепящей сверкающей чешуе… такой длинный-длинный светящийся рыб. До сих пор не знаю, как описать, словаря не хватает.
– А вот чего я до сих пор не понимаю так это, как у тебя выкидыша не произошло, – задумчиво произнесла Ольга. – Испуг – раз, большая потеря крови – два, сильнейший стресс – три. Я на тебя почти всю бутылку водки вылила, пока ты в отключке была, боялась, как бы заражения не было, так изрезаться всей.
– Наверное, срок слишком маленький был. Я даже не знала, что беременела, Шедон только-только уехал.
– И ты тут же отправилась за город в весёлой компании.
Девушки замолчали и какое-то время шли молча, думая об одном, но каждая по-своему.
Ольга в очередной раз удивлялась не столько психологической пластичности сознания Вики, что любой стресс обращало в иллюзию, сколько физической выносливости её тела, которое та совершенно не берегла. Она прекрасно помнила, как тряслись руки, когда обрабатывала раны, что равномерно усеяли тело, после того как подруга вырывалась из рыболовных крючков, которыми, видимо, была оснащена сеть. Из ран сочилась кровь, и остановить её никак не получалось несмотря на то, что вскоре Орлова напоминала туго спелёнатую цветную мумию из старых простыней. Однако, когда утром до них наконец-то добралась скорая, на теле обнаружились лишь легкие царапины, словно пострадавшая пробивалась через терновник. Сама же пациентка уже вовсю шутила, смешила и заедала стресс.
Вика же размышляла о том, насколько в человеке обманчивы чувства и хрупок разум: её давнее столкновение с большой рыбой казалось столь же реалистичным, как и сегодняшний сон, где она обнимала тело убитого в сражении мужа, и вместе с ней выла в голос тощая с седым подпалом собака.
– Ты чего? – услышав тихий всхлип, Ольга посмотрела на Вика.
– Карну жалко… – утирая против воли появившиеся слёзы, Шедон скорчила страдальческую мину, пытаясь шутить.
– Хватит уже!
– Вот интересно, а если бы он принял своё первородство и отказался от царства…
– Всё мне надоело слушать этот бред! – резко и раздраженно перебила Ольга.
И они вновь замолчали, думая об одном, но каждая по-своему: Ольга вдруг ощутила, что дружба с Орловой – это тяжкий крест, от которого порой очень хочется избавиться, но… но тогда жизнь превратится в унылую череду серых будней без смысла и содержания, в рамках намертво застывших форм – страха нищеты и одиночества; а Вика замкнулась, почувствовав, что в этот момент потеряла своего единственного доверительного собеседника, в разговорах с которым имела возможность прояснить и понять хаос собственных мыслей и чувств.
– Может в кино?
– Поздно.
– В самый раз! – и резко изменив траекторию свободного движения, Вика потащила подругу в кинотеатр.
В дороге болтали о важном: «И как он уехал?» – «Спокойно, взял сына и уехал с ним в отпуск к своим». – «Когда вернутся?» – «Не знаю. У них там культурная программа намечается». – «Вы поговорили?» – «О чём?» – «О том, что произошло в его последний приезд…» – «Зачем? И так всё ясно» – «То есть это всё?» – «Замуж меня больше не позовут, если ты об этом». – «И Виктор так легко отступился?» – «Сама удивлена». – «И что ты сделала?» – «Заставила рыдать». – «Как?!» – «Сама не поняла». Одна засыпала вопросами, другая, чтобы больше никого не злить, с готовностью отвечала, коротко и по существу, поэтому, когда подошли к кинотеатру, любопытство Ольги было исчерпано, но не удовлетворено. Увлеченные беседой, девушки не заметили, как на дороге, нарушая правила, резко развернулась машина и припарковалась у кинотеатра.
Если бы Ольга была терпелива к фантазиям подруги, то, возможно, Виктория бы наконец-то сообразила, что во сне не чужая жена оплакивала мужа своего, а она стенала о том, которого с таким отчаянием удалила из постели, из дома, из жизни. Если бы звонок не вырвал её из сна, то, возможно, Виктория бы досмотрела его до конца и увидела бы, как мать говорит сыновьям: «Он – брат ваш перворожденный», и услышала бы она: «Как ты могла! О, почему ты сие утаила? Зачем ты сердца своего открыла? О, если бы ты честна была, в доме нашем был бы мир, а не война!» Если бы подруга не была столь резка, то, возможно, Виктория не потеряла мысль, пришедшую ей в голову, и додумала бы её до конца. И если б в пути девушки не были важной беседой увлечены, то, возможно, Виктория, заметив старый джип, паркующийся у кинотеатра, передумала бы в кино идти.
___________________________________________
Продолжение (18.06.2021)
____________________________________________
Навигация по главам
____________________________________________
Навигация по каналу
Больше интересных статей здесь: Мистика.
Источник статьи: И всё было романтично, пока кто-то не предложил рассказывать страшные истории. И никто не заметил, как Вика исчезла. .