Полвека пластинке замедленного, но безотказного действия – юбилей внушительный, и высказаться о нем будет лучше заранее…
Зигги Стардаст прилетел к советскому гражданам как царица Тамара к Отцу Федору. В то же время, когда Гайдай впервые изобразил на экране эту сцену знаменитого романа, после которой «хохочущего священника на пожарной лестнице увезли в психиатрическую лечебницу».
Визит прошел незамечено, как большинство инцидентов, связанных с обитателями параллельных миров.
Дальнейшее развитие этой истории также проходило параллельно поп-музыке и кинематографу.
Прежде чем обернуться пришельцем, Боуи имперсонировал «бледную леди сонетов». То есть, выдавал себя за другого человека. Обычная практика среди тех, кому необходимо затеряться в толпе, вместо того, чтобы привлечь к себе внимание. В обыденной жизни cosi fan tutte, так поступают многие, кому это интересно.
В картине Ардженто Profondo Rosso андрогинна Массимо, напротив, играет Джеральдина Хоппер – звезда триллера «Они сменили облик». Сведения об этой актрисе крайне скудны. И она остается самым загадочным персонажем истории, где загадки, по законам жанра, второстепенны.
Джеральдина Хоппер возникает в Profondo Rosso таинственно, как является Деннису Хопперу оккультная фигура Марджори Камерон в «Ночном приливе» Кертиса Харрингтона.
Комментарии к образу Зигги Стардаста, раскиданные по текстам песен на пластинке, слушатель пропускал мимо ушей, из последних силы внушая себе, что дальше будет интересней.
Про Боуи семидесятых нельзя сказать, чтобы его, как это было с Элвином Стардастом, здесь не замечали в упор. К нему присматривались, бормоча атеистические молитвы. Лично я не слышал членораздельной трактовки его имиджа и стиля даже от тех, кто пробовал слушать – даже собирать – его пластинки. Пришелец, тем более, андрогин – «человек без паспорта», был незваным гостем в составе делегации британских рокеров. Кем-то вроде ночного шарманщика под окнами общежития посреди рабочей недели.
По устаревшей логике в фильме Ардженто партнер Массимо, джазовый пианист, оказывается психом и вырожденцем. Глядя на гламурные портреты Боуи, студенты и школьники отводили глаза, опасаясь пополнить ряды «людей лунного света».
Дарио Ардженто создал несколько эффектных постановок на уровне «Тихого Дона» и «Поднятой целины», перешагнув роковую черту, отделяющую размах от бесплодия, отнюдь не означающего конец карьеры для тех, чье загодя добытое имя работает безотказно. То же самое происходило и с Гайдаем, чей талант угасал на глазах у публики, помнившей его былые триумфы.
Боуи, записав девять (плюс-минус) альбомов, чье разнообразие не под силу одному исполнителю, тридцать лет менял вставные челюсти, завершив коллекцию роскошным оскалом черепа в лучших традициях итальянского хоррора.
Привычка подслушивать зрительские реплики после киносеанса не входит в список смертных грехов, но это занятие любопытно, когда люди говорят своё, а не подсказанное заранее. До, не помню чьей, статьи о Боуи в «Ровеснике», кроме бранного обозначения ориентации, о нем не говорили ни слова. После публикации заговорили одно и то же. Но и в этих – участившихся – разговорах самоанализ говорящих оставлял мало места анализу музыки как таковой.
Вместо ухода за памятником каждый норовил осквернить или сфальсифицировать его деталь.
На заре советской власти дирижером Головановым и режиссером Лосским была поставлена опера-буфф «Севильский цирюльник дыбом», пародировавшая крайности «мейерхольдовщины». Женские роли в ней играли актеры, а мужчин изображали актрисы.
Практически каждая аномалия опирается на фундаментальный первоисточник. В ряду нелинейных предшественников «Зигги» и постановка Голованова, и черно-белые «марсианские хроники» немой «Аэлиты».
На первый взгляд в снимке на обложке нет ничего сенсационного. На второй – тем более. Потусторонний магнетизм этой картинки в том, что перед нами раскрашенное фото, черно-белое изначально. Словно кто-то случайно сфотографировал пустую телефонную будку, не подозревая, кто в ней находится.
Весьма прибыльный род отхожего промысла в СССР – ретушь старых фотографий, собранных в сельской местности. Почему-то их называли «лувриками». И этот бизнес процветал как раз параллельно превращениям Боуи.
В сугубо музыкальном плане программу альбома составляют симметричные портреты в рамках классического рок-н-ролла и сценки по канонам мюзикла. Каждый номер окружает строгая но изящная виньетка аранжировки, выполненной Миком Ронсоном.
В названии и тексте каждой пьесы присутствует ключевая пара слов, воздействующая эффективнее поэтических излишеств: five years left, soul love, starman и т.п.
Даже «митрофанушка» с английским словарем пятиклассника запоминал эти пароли, благодаря уникальной интонации поющего.
Узкую линию каверов, запущенную в Hunky Dory продолжает It Ain't Easy. Казалось бы, банальный американизм а ля Ренди Ньюмен, заимствованный у Three Dog Night, чьи многочисленные хиты того времени остаются эталоном краткости и точности.
Как никто другой, это трио умело «выдаивать» до капли потенциал уже известной или, наоборот, нераскрученной вещи. В исполнении Боуи It Ain't Easy доносится с колхозного поля, на которое села летающая тарелка с инопланетным агитатором. И дело тут не только в шизоидном клавесине Рика Уэйкмана и закадровом голосе Дэйны Гиллеспи, похожем на эхо космической бездны, если кто-то слышал такое эхо…
Роль клавишных в этом альбоме важна не менее, чем на предшествующей ему пластинке. Рояль в прологе знойной и пафосной Lady Stardust на пять лет опережает беспощадный драматизм вступления Nessun' Dolore, записанной Баттисти с английскими музыкантами.
Hunky Dory представлял поток сознания и вереницу миражей в интерьерах салона, варьете, букинистической лавки. «Зигги Стардаст» – выставка манекенов, где каждый, как в «Кабачке 13 стульев», либо произносит свой монолог, либо позирует на фоне выдаваемой ему характеристике. В любом из персонажей, наряду с прототипом, распознается их единый создатель.
И так же, как зрителю «Кабачка» была непонятна логика появления и поведение отдельных посетителей, так и слушателю в песнях «Зигги» ни о чем не говорили намеки на кого-то еще.
Винс Тейлор – пусто место для слуха и зрения советской публики. Да и в Западной Европе, как в Англии, так и на континенте, его слава была недолгой. Хотя это звонкое имя и мелькало в фельетонах на тему рок-н-ролльных дебошей предбитловской поры.
Феномен второй волны европейского рок-н-ролла – тот сектор сумеречной зоны, где и тени живут в тени. Утрированный, упадочный, этот устаревающий жанр консолидировал потомственных консерваторов. Основой фанатизма его поклонников служил страх перед будущим. Это он загонял в концертные залы немодную молодежь смотреть на изгоя Джерри Ли и калеку Джина Винсента по многу раз.
Винс Тейлор динамичен и строг, но за балансировкой акробата уже маячило умопомешательство.
We have five years left to cry in – состояние, когда приближение к будущему в любой форме кажется близостью конца света.
Мы уже отмечали идентичность одного из риффов Мика Ронсона в миддл-эйт Hold On To Yourself с такою же фразой, более мягко наигрываемой Джимми Пейджем в Down By The Seaside.
Так работает коллективная память профессионалов, сформировавшихся в 60-е.
Кроме того, в многослойную пьесу Лед Зеппелин, сделанную явно под Нила Янга, внезапно врывается эпизод про тех, кто продолжает твистовать вопреки времени и здравому смыслу:
Do you still do the twist
Do you find you remember things that well
I want to tell you
Some go twistin' every day
Though sometimes it's awful hard to tell
Темп и настроение этой интерлюдии созвучны аналогично резкой смене декораций в Mi Ritorni In Mente Луччо Баттисти.
Более наглядно отдельные атрибуты имиджа Винса Тейлора эксплуатировал не Боуи, а всё тот же Элвин Стардаст.
Реконструкция прошлого происходит благодаря сочетанию акустики с электрическим соло а ля Summertime Blues и C'mon Everybody у Эдди Кокрена.
В рок-н-ролльном блоке программы дух этого рано погибшего гения материализуется и подстерегает на каждом шагу. Эдди Кокрен, маячащий за спинами The Move, The Who – почти всех, кроме Битлз и Стоунз, не вспоминавших о нем до 80-х.
Сентиментальные финалы сразу нескольких дисков выводят из транса на театральную сцену. Лирикой завершается и «Взлет и падение Зигги Стардаста», и Aladdinsane, с перерывом на «Поганый пляс кощеева царства», целиком соответствующий концепции Diamond Dogs. Далее следует Wild Is The Wind, словно заказ, подслушанный в привокзальном ресторане во время поездки через Сибирь.
Поникший арлекин под фильтрами остывших софитов в ночной тишине опустевшего театра. Электрическое освещение необходимо организму этого существа, как лунный свет вампиру.
Hey, man! Wham-bam – Thank You, Ma'am! Ooh La La – междометия в пузырях выдуваемых героями комиксов. Плотно скомпанованные Сержем Гензбуром в его адаптации нэповского фокстрота «Джон Грей», они расставлены Боуи в более развернутом виде, по типу буйков на воде в зоне, где видели монстра.
Такая разметка позволяет внимательно изучить музыкальное оформление каждого сюжета.
Расслышать в припеве Starman переработку Over The Rainbow сквозь очевидное влияние The Kinks.
Уловить в титульном треке схему Sweet Jane – и многое другое из того, что вы могли слышать где-то еще, только здесь оно звучит и воспринимается совсем по иному, как арт-роковый пассаж на третьей минуте Moonage Daydream. Я имею в виду зловещую сарабанду в духе Gentle Giant или The Move, пересекающую однотипные каскады этой композиции.
Если каждый из альбомов той пятилетки – незавершенный мюзикл, тогда «Зигги Стардаст» чем-то похож на Aftermath Роллинг Стоунз, где каждый может найти и запомнить ту песню, которая оправдает присутствие остальных, оставивших его равнодушным.
За полвека этот выбор стал намного шире. Вот чем отличается работа компетентного плагиатора от возни дилетанта.
Два последующих альбома, выстроенных по аналогичному принципу в сопровождении тех же «Пауков», плюс гениальный пианист Майк Гарсон, напоминают трилогию Сергея Герасимова: «У озера», «Журналист», «Люди и звери». В первую очередь тем, что последовательность ознакомления не имеет значения.
* Бесполезные Ископаемые на Радио России каждый понедельник в 21.10
DAVID BOWIE DAVID BOWIE – RISE AND FALL OF ZIGGY STARDUST на plastinka.com
I Telegram I Фонотека ВК
Фонотека Facebook I «Бесполезные ископаемые» ВК
#рок-музыка #поп-культура #культура #музыкальные альбомы #Дэвид боуи #David bowie #бесполезные ископаемые #кино в Ссср #музыка #кинематограф
Больше интересных статей здесь: СССР.
Источник статьи: Дэвид Боуи: а причем тут Винс Тейлор?.