С дядей Колей я познакомился в станице, стоявшей на берегу Азовского моря.
На время летнего отпуска мы приехали сюда с женой по совету знакомых. Дядя Коля и тетя Вера были нашими земляками, переехали в станицу еще в конце 70-х годов, и «своих» в качестве гостей принимали хорошо.
Надо сказать, что таким образом исполнилась цель их жизни - домик на берегу моря. Мечта, конечно, неоригинальная, многие хотели бы того же. Но дядя Коля заслужил этот домик на побережье, можно сказать, героическим трудом - всю жизнь отработал забойщиком на шахте и имел больше 30 лет только подземного стажа. Всю жизнь он на этот домик копил, и вот теперь его мечта исполнилась. Дом был просторным и сложенным из бревен, что являлось в станице редкостью. Можно себе представить, сколько стоил материал для такой постройки. Их жилище поведало много на своем веку, сменило нескольких хозяев, но оставалось еще вполне добротным.
С дядей Колей мы крепко сдружились. Он позволил мне обращаться к нему на "ты", хотя наша разница в возрасте была лет 35. Вместе ходили на рыбалку, иной раз я помогал ему собирать коряги, выброшенные на берег моря. Они были невероятно тяжелыми, мы грузили их на тележку и отвозили во двор дома, где их предстояло еще порубить на дрова. Вечерами он любил вспоминать свою работу в шахте.
Рассказал и о стихийной забастовке 1957-го года, когда вся их бригада отказалась спускаться в шахту. Причина - неверно рассчитанная нормировщиками оплата труда. В то время это, конечно, был нонсенс, за такие настроения можно было и пострадать. Но конфликт очень быстро замяли, а партийная цензура остановила выпуск местной газеты с подготовленной о конфликте заметкой. Работягам пообещали разобраться с их оплатой, и популярно разъяснили перспективы их дальнейшей трудовой деятельности, если они в ближайшее время не приступят к работе. По итогам они так ничего и не добились.
Но ближе к теме. Если дядя Коля был мужиком простым и открытым, то его жена - тетя Вера - вовсе нет.
С местными у нее были довольно натянутые отношения, ей все время казалось, что все станичницы - ведьмы или недалеко от этого ушли. Все время именно ей желают плохого и плетут против нее заговоры.
Ей чудилось, что местные вот-вот сделают какую-нибудь пакость, например, подожгут дом. По ночам, когда все спали, она обходила круг за кругом дом с фонарем.
Нам с женой были отведены места в летней кухне, кстати, достаточно просторной, и как-то ночью я проснулся и увидел в окне на фоне непроглядной ночи всполохи света и очертания чьего-то лица, заглядывающего к нам в окно. Честно признаться, стало немного жутковато.
На другой день я спросил у дяди Коли, что это могло быть ночью. "Да жена моя - Вера, каждую ночь ходит, какие-то заклинания читает."
В наш третий или четвертый приезд в станицу в разговоре с дядей Колей я обмолвился, что тоже подумываю о том, чтобы когда-нибудь перебраться сюда. Надоел холодный Урал. Он посмотрел на меня: "Ну, это если ты, конечно, работу найдешь. Тут отдыхать три недели в году хорошо, а зимой - совсем невесело. Да и на тех, кто сюда переехал, местные недобро смотрят. Мы вот уже второй десяток лет тут живем, а все пришлыми считаемся. Ну, а в остальном-то хорошо здесь. Только..."
- Что только? - переспросил я.
- Не знаю, говорить тебе или нет, но чертовщинки здесь всякой полно.
Думаешь, Вера напрасно вокруг дома ночью ходит? И на рынок в город каждую неделю ездит, только продуктов она не привозит, а все больше - какие-то травы и снадобья. Изгоняет нечистую силу. Мне вот иногда по ночам плач ребенка чудится. Словно из соседней комнаты. Да и в окно нет-нет, да кто-то будто заглядывает, вздыхает громко. Я-то уж привык к этому, а она - до сих пор нет.
В тот приезд во время нашего отдыха случилась большая гроза. Ливень стоял стеной. Ладно, застала гроза нас дома - то есть в летней кухне, где мы с женой обитали. С потолка ручьем полилась вода, мы только тазики подставлять успевали.
- Идите в дом! - крикнул нам дядя Коля.
Надо сказать, что за все свои посещения в доме-то мы ни разу и не были. Летняя кухня стояла от него отдельно. А дверь в дом была границей нами дозволенной территории. Но и заходить туда никогда нужды не было. Все дела совершались во дворе, там стоял большой стол и лавки возле него, от жаркого солнца защищала пара кустов виноградной лозы, перекинутой по натянутой проволоке с одной стороны на другую.
А тут мы последовали совету дядя Коли и зашли в дом.
Три больших комнаты, обставленных чисто с деревенским минимализмом, несколько икон в углу. Большая печь, выходившая на две стороны в помещения. В гостиной на диванчике сидела тетя Вера. Возле нее было разложено какое-то шитье.
Мы присели за большой круглый стол в центре комнаты, и я разглядел рядом с ней маленькие самодельные куколки, шелковые нитки с навязанными на них узелками, что-то еще тряпичное, но не понятное. Уловив мой взгляд, тетя Вера пояснила:
- Это обереги - они наш дом защищают. А без них нас давно бы уже здесь не было.
Я огляделся, увидел на стенах кое-где нарисованные мелом кресты. Такие же были и у нас в летней кухне. Но, заметив их в первый раз, я решил, что это просто почеркушки, которые оставили дети каких-нибудь постояльцев.
В ту ночь после грозы мне приснился яркий подробный сон. Я увидел комнаты дома дяди Коли. Только планировка другая. Одной перегородки не было - вместо гостиной и спальни одна большая комната. В доме несколько человек - видимо, большая семья. Все одеты по-простому. по-деревенски. У стенки стоит большая лавка, у которой молодая женщина обмывает в тазу совсем маленького ребенка. Тот куксится, собираясь разреветься. К женщине подходит средних лет бородатый мужчина и что-то ей выговаривает. Говорит много, но я не все разбираю. Понимаю лишь слова: "Зря мы его оставили. Помрет, что будем делать? Людям же не покажешь. Где хоронить будем?"
Через некоторое время картинка меняется. Я вижу, как тот же бородач стоит на коленях в углу возле печки и разбирает кирпичную кладку. Кирпичи подаются легко, он их просто раскачивает из стороны в стороны и вытаскивает, складывая тут же в углу. На этом сон обрывается.
Я очень редко запоминаю сны. Из запомнившихся - всего-то два или три и то как-то смутно. Но этот вот врезался в память сразу.
В день отъезда домой я решился рассказать о нем дяде Коле."Мне приснилось, что, возможно, у первых хозяев этого дома был маленький ребенок. Они почему-то не могли его показать людям. Он болел и умер. Его замуровали в кладке печи. С тех времен тебе детский плач слышится".
Дядя Коля недоверчиво посмотрел на меня: "Даже если так, то я не буду же разбирать печь. Да и кто в кладке печи хоронить-то будет?"
В следующий раз мы попали в гости к старикам только года через три.
Постучались в дом. Вышла тетя Вера, пригласила во двор. Здесь же, за столом рассказала, что у дяди Коли год назад случился инсульт. Парализовало половину тела. Потом стал приходить в себя, начал ходить, только говорить не может. Посоветовала остановиться в доме через дорогу, что мы и сделали. Дядю Колю навещали. Он выходил во двор, усаживался на лавку. Все силился нам что-то сказать, но не получалось.
На следующий год мы узнали еще одну плохую новость. Умерла тетя Вера. Женщина, несмотря на возраст, казалась моложавой и сильной, а вот ее не стало. Я думал, она переживет дядю Ваню - у того и вибра (кружку с кипятком за стенки берет и жара не чувствует) и еще куча разных профзаболеваний, инсульт к тому же. Но оказалось, что не так. Дядя Коля, напротив, шел на поправку, начал говорить.
Запомнился наш последний приезд следующим летом, когда мы еще застали дядю Колю в доме. Рядом с ним была его дочь, приехавшая, как и мы, с Урала. Наедине нам рассказала, что у отца не все в порядке с головой – бывает, несет какую-то околесицу. А перед ее приездом зачем-то разобрал угол печи, мастера вызывала, чтобы обратно сложить. Сказала, что нашла покупателей на дом, а отца повезет на Урал, одному ему здесь не прожить.
В конце отпуска я заходил к дяде Коле - попрощаться. Мы сидели за все тем же столом во дворе. Общались односложно. Я видел, что возраст берет свое - его лицо стало дряблым, движения вялыми. Я собирался уже прощаться, когда он вдруг сказал:
- Ты был прав. Я нашел его. Похоронил. По-человечески.
В последний раз я был в этой станице году в 2010-м. В доме дяди Коли и тети Веры жили другие люди. Проходя мимо дома по дороге на пляж, я видел, что за забором ничего не изменилось: все так же двор затенял виноград, все так же стояла летняя кухня, в которой мы жили, и было слышно кудахтанье кур. Как раньше.
Спасибо, что дочитали. Подписывайтесь на канал и ставьте лайки!
Больше интересных статей здесь: Мистика.
Источник статьи: «Его замуровали в кладке печи. С тех пор тебе детский плач слышится»..