"Безумие - это повторять одни и те же действия, надеясь на совершенно иной результат." Где-то Вадим точно встречал такое определение. Да, точно! Точно - было такое! Однако, он не думал, что сам попадёт в эту петлю и это определение безумия можно будет применить к нему в полной мере.
Начало здесь.
Предыдущая часть здесь.
***
Стоит сказать, что увиденное одновременно обрадовало и поразило Вадима. С одной стороны, он шёл по маленьким улочкам Городка и вспоминал знакомые с детства места, радуясь, что всё это ему не приснилось, и он действительно здесь когда-то жил вместе с родителями.
С другой стороны, его пугало осознание того, что Городок (он решил его так называть, так настоящего наименования не знал и никак не мог припомнить, чтобы родители его хоть как-то называли) находится не то что не в России, а даже - он всё ещё раздумывал, стоит ли произносить эту мысль вслух - вообще не на Земле, в том смысле, в каком под этим названием понимают небесное тело, планету. Хотя, может быть и на Земле, но в какой-то особенной её части. В любом случае, окружающая обстановка выглядела для него крайне необычно.
"Вот так люди и пропадают" - подумал Вадим и тут же сам с собой согласился. А ведь действительно, сколько из тех людей, что считаются пропавшими без вести оказываются в таких местах? Да, наверняка, 99,9 процента пропавших теряются на Земле, в своей стране, у себя в городе, в лесу, просто пойдя за грибами-ягодами, да где угодно! Но ведь, получается, что есть и другие пропавшие, и в абсолютных числах их может оказаться совсем уж и не так мало.
Ну и сам Городок производил то ещё пугающее впечатление. Невольно в памяти всплыли образы Припяти, в которой Вадим успел побывать ещё до того, как Украина опустилась в пучину Майдана и въезд на её территорию был закрыт. А ведь он даже поддерживал людей стоящих на площади Независимости в Киеве и считал, что с насквозь коррумпированным режимом можно бороться только так и не иначе. Да что там! Он сам ездил на Майдан, так сказать, ощутить причастность к великим событиям.
Однако, потом что-то пошло не так. И чем дальше, тем больше он расходился в понимании произошедшего со своими некогда друзьями, а теперь почти что врагами из Украины. Ну, как врагами, это его украинские знакомые считали его таковым, а он не мог понять почему, ведь он-то их врагами совсем не считал, и всячески пытался наладить контакт, но почти что каждый разговор по Скайпу скатывался в бурное обсуждение текущей политической ситуации с ожидаемыми обвинениями России в помощи сепаратистам и отправлению в зону конфликта "ихтамнетов".
Попытка напомнить, что в своё время украинцы также воевали на стороне сепаратистов, только уже против России, ожидаемо приводила к потопу обсценной лексики и обрыву связи с украинской стороны. Ну, не хотите говорить, как хотите, думал Вадим и шёл по своим делам. В общем друзей у него в стране победившей демократии осталось почти да ни чего.
Как бы то ни было, Припять. Да, Городок очень на неё походил своим заброшенным и опустевшим видом. Разница, по большому счёту, заключалась лишь в том, что Припять находилась в зоне умеренного климата с лесами, речушками (кстати, видели тех огромных сомов, которые живут в тамошних водоёмах? Они даже на птиц охотятся!) и прочими соответствующими атрибутами, а тут... Ну, перенесите Припять в своём воображении куда-нибудь в засушливую степь, почти пустыню. Вот где-то так оно и получится: строения занесенные песком с подветренной стороны, сухостой, и, конечно, перекати-поле, подгоняемое жарким ветром.
Вот Вадим прошёл мимо футбольной площадки, здесь он в детстве гонял со сверстниками мяч после детского сада. Странно, но он не помнил ни одного ребёнка старше пяти-шести лет. Наверное, было какое-то ограничение или запрет. Если ребёнок старше, то он может начать задавать неудобные вопросы относительно того, где это они живут, и почему здесь так жарко и никогда нет снега.
Он помнил, как его спокойно отпускали гулять одного по Городку и играть с такими же мелкими мальчишками и девчонками, как и он сам. Ну, а действительно, куда он мог деться из военного городка, который является одним большим режимным объектом. Преступность нулевая, ни о каких маньяках или прочих психах можно было не переживать.
От спортивной площадки непосредственно к жилым пятиэтажкам вела аллея из растущих по обеим сторонам тротуара деревьям. Когда-то они активно плодоносили, и Вадим помнил, как он даже собирал упавшие, если не мог достать те, что висели на ветвях, персики и абрикосы, которые, казалось никогда не прекращали созревать.
Воспоминания накатывали на него одно за одним, наполняя окружающее пространство образами и звуками, которые будто воздушный ситец покрывал пустые коробки зданий и потрескавшиеся от жары деревья. Он помнил как необычно ярко они цвели, хотя в детстве всё гораздо ярче. Потом краски окружающего мира становятся более тусклыми, хоть бы в реальности они и оставались такими же.
Он подошёл к одному такому дереву и провёл рукой по стволу. Из-под осыпавшейся пыли и песка проступила вырезанная кем-то надпись "Саша+Маша". Тьфу ты! И здесь умудрились попортить растение! Никогда не понимал желания что-то вырезать на живом дереве.
Сейчас, правда, любое из здешних деревьев было сложно назвать живым. Вадим протянул руку к веточке и потянул на себя - она с хрустом легко отломилась, сбросив с себя накопившуюся пыль. Он повертел её в руке и бросил на землю.
Поправив купленную когда-то в Тунисе куфию (он не любил называть её арафаткой) так, чтобы она закрывала органы дыхания, он двинулся по высохшей аллее прямо к расположенным неподалёку зданиям.
Дышать сквозь куфию было не сильно приятно, но зато арабский клетчатый платок спасал от ветра, который то и дело налетал жаркими порывами и так и норовил бросить в лицо очередную порцию песка, который и так уже скрипел на зубах.
Фруктовые, и не только, деревья, за которыми когда-то следили и планомерно поливали, сейчас стояли абсолютно высохшие, они, казалось так и скoнчались, моля небо хотя бы о глотке спасительной влаги. Но так и не дождались не капли.
С водой здесь были явные проблемы, если судить по окружающей обстановке и вообще по климату. Вадим не помнил, чтобы они испытывали какие-то проблемы с водоснабжением, но, возможно, воду качали из водоносных пластов насосы, которые работали на дизеле или - он взглянул на висящее в зените светило - от солнечной энергии. Другое дело, что солнечные панели у него в памяти не запечатлелись, всё-таки они получили распространение гораздо позже, а насосы без человека (если их вообще не вывезли) долго не проработают.
Завозить воду цистернами? Может быть. Не зря же здесь построили целую железную дорогу. Но кроме старого локомотива, замеченного в тоннеле, Вадим, не видел никаких других частей подвижного состава.
Жара. Вадим начинал преть в своей походной куртке, из-под бейсболки струился струился пот, оставляя на лице грязные полосы. Но снимать их было пожалуй даже опаснее, чем оставлять на себе. Лучше скорее попасть в тень, и там хоть как-то охладиться, чем схватить солнечный удар плюс солнечный ожог. А крем от загара так уж получилось он брать не стал. Вот совсем не рассчитывал попасть в подобное пекло. Уши начинало неприятно щипать.
Вадим достал фляжку и сделал небольшой глоток, вода была тёплой и имела привкус металла, видимо из-за материала, из которого была сделана. Метал нагрелся и стал вступать в реакцию с водой. Задерживаться он здесь надолго не собирался, но к воде всё-таки стоит относиться экономнее, особенно в отсутствие известного источника воды. Кстати, неплохо было бы его поискать. Чисто на всякий случая.
Он продолжал идти по городку, глядя по сторонам, и в памяти всплывали давно забытые образы из детства. Здесь они гоняли с такими же сопливыми мальчишками мяч, здесь стоял ларёк с мороженым (блин! они сюда даже ларёк притащили!), здесь знаменитая на всю Россию ещё с советских времён жёлтая бочка с квасом. Собственно, она до сих пор здесь стоит, только покрышки на колесах уже давно рассохлись, потрескались, и бочка стояла на одних диска, на которых неровными кусками налипли остатки черной резины.
Видимо её посчитали недостаточно ценным активом, чтобы забрать с собой... эмм... на материк?.. на большую землю?... Вадим всё ещё не определился в терминах. В общем бочку бросили, чтобы не тратить на неё время, силы и топливо.
Всё-таки вопрос, почему люди покинули это место, оставался для него открытым. Как же он сейчас жалел, что не знал обо всём этом раньше! Он смог бы задать столько вопросов своим родителям. Другое дело, стали бы они отвечать, ведь все эти годы они если и не хранили молчание, то отделывались общими фразами. Видимо они надеялись, что их сын устанет задавать вопросы и в итоге примет их объяснения, какими бы они не были.
Он подошёл и постучал по жёлтому облупившемуся боку - ёмкость отозвалась гулким звуком пустоты. Ну да, было бы странно надеяться, что внутри сохранилась хоть капля того замечательного напитка, вкус которого он помнил из детства. Однако, жара, которая становилась откровенно невыносимой, уже заставляла его думать даже о чуде.
Вадим посмотрел на небо: чужое чуждое солнце висело практически в зените и не спешило начать свой закономерный спуск к горизонту. Солнечный диск казался несколько большим, чем он привык видеть на Земле. Да, чёрт возьми! Он будет думать и говорить так! Здесь и там, на Земле, то есть дома. В конце концов, если принять за основу утверждение, что он не спятил, то окружающий мир уж никак нельзя было назвать земным.
Может быть, больше всего это походило на какую-нибудь африканскую пустыню, там даже солнце действительно должно казаться больше по размеру, но даже это было бы реально странным и необъяснимым известными ему терминами событием - перемещение из Уральских гор в Африку.
Только это была не Африка. И не Сахара. И не Гоби. И уж точно не Кара-Кум. Вспомнив последнее название он вспомнил и героев советской сатирической комедии о двух гражданах, переместившихся за сотни световых лет от своей советской родины нажав на кнопку инопланетного прибора.
"Скрипач, не нужен, родной! Он только лишнее топливо жрёт" - как-то так вроде? Ну и кто он в этой истории, задумался Вадим: Скрипач или Дядя Вова? И стоит ли ожидать появления пацаков с чатланами?
От последней мысли стало не по себе. Если не сказать страшно. Но распалённое любопытство гнало его вперёд, а не обратно к тоннелю и железной дороге, чтобы поскорее убраться из непонятного и странного мира, которого по всем понятиям не должно было быть.
Однако жара нарастала, а солнце если и перевалило зенит, то продолжало двигаться по небосводу очень и очень медленно. Вадим посмотрел на свои дорогие часы, за которые он откровенно уже стал переживать - не факт, что они смогут пережить это путешествие. Да, в паспорте к часам было написано, что они выдерживают погружение на пятьсот метров, годятся для мороза и для экваториальных зон, но мы-то с вами понимаем, что одно дело написать что-то в бумажке, и совсем другое, будут ли они реально способны вынести все те испытания, о которых заявлял производитель. В конце концов, многие из тех, кто покупал такие часы, погружались с ними на морское дно, или гуляли по антарктическим просторам? То-то и оно...
Но чтобы было так жарко, он не помнил. Или в детстве всё казалось не таким, как сейчас и зной воспринимался не так остро, или тогда здесь реально было не так невыносимо, как сейчас. Вадим даже подумал, что люди покинули это место (в голове опять промелькнула мысль - а где собственно это место находится) вовсе не по причине развала Союза и политико-экономических передряг, а из-за изменившегося климата, который стал гораздо более засушливым, чем обычно.
Хотя его отец однажды всё-таки обмолвился, что их заставу свернули и вывели войска из-за нехватки финансирования, которое он связывал с откровенным предательством Ельцина и его так называемой команды молодых реформаторов. Интересно, кто-нибудь из них вообще знал об этом месте, где бы оно не находилось? Или кто-то в армии и спецслужбах, глядя на то, что происходит в стране, решил не ставить руководство, которому не доверял, в известность, и просто принял решение по-тихому свернуть миссию, чтобы однажды вернуться? Столько вопрос в, а ответов ноль!
Он вспомнил кадры с берегов некогда обширного Каспийского моря, которое отступило на километры от привычной береговой линии, оставив ржаветь на песке рыболовецкие шхуны, подобно разлагающимся на берегу останкам выбросившегося кита. Там тоже по истрескавшейся от засухи поверхности вытанцовывали маленькие песчаные смерчи, да продолжали свой свой путь, подпрыгивая на неровностях ландшафта, бездушные ко всему окружающему перекати-поле.
Однако, может быть здесь не всегда так? Может быть, это просто такое сезонное явление? Типа есть муссонные дожди, которые непрерывно льют в определённые месяцы года, а тут вот всё наоборот - в определённые месяцы небесное светило жарит так, будто решило из тебя сделать добротный кусок вяленого мяса на косточке.
Окружающая обстановка не была похожа на то, как если бы кто-то отсюда бежал в спешке. Скорее, методично уходили, забрав с собой всё, что посчитали необходимым, а всё, что не имело большой ценности, побросали. Хотя, чтобы убедиться в этом надо бы зайти в какой-нибудь дом, или административное здание, и посмотреть, что да как там изнутри.
Впрочем, зачем заходить в какой-то дом? Он же может посетить непосредственно ту квартиру, где он жил с родителями! Главное - вспомнить, где располагалась их пятиэтажка. Он закрыл глаза и попытался воспроизвести в памяти убранные на её задворки образы и пейзажи.
Да, вот это здание, а вот это... Идти надо - туда! Он открыл глаза осмотрелся, увидел расплывающиеся в мареве казармы и пошёл туда, куда ему подсказывала интуиция и с детства удивительная память. Идти мимо знакомых ориентиров, которые тебе вообще стали казаться скорее сном, а не чем-то реальным, было увлекательно. Наверное, в этом и заключался замысел тех, кто позволил военным перевести сюда свои семьи: дети до определённого возраста воспринимают окружающий мир совсем по-другому, а когда они становятся взрослее, многие события из их жизни либо потягиваются дымкой неопределённости, либо и вовсе превращаются в сказочный мираж, который с каждым годом всё дальше и дальше задвигается на задворки памяти и превращается во что-то нереальное.
Попробуйте вспомнить самое ранее событие из вашей жизни, найти в закоулках памяти воспоминание, которое вы могли бы с достоверностью считать реальным, а не вымышленным детским воображением событием? Что, упираетесь самое глубокое лет в 5-6? То-то и оно. А то, что было до этого, вы можете увидеть только на фотографиях, причём у кого-то они вообще будут чёрно-белыми.
При этом ребёнок особо не задумывается, где именно он живёт, он просто живёт и наслаждается жизнью, полностью полагаясь на мудрых родителей, или других взрослых людей.
Вадим стоял перед типичной "хрущёвкой" и смотрел на дом снизу вверх. Деревянная дверь подъезда то открывалась, то закрывалась, поддаваясь порывам суховея. Жалобный скрип несмазанных петель разносился вокруг, отражаясь от пустых зданий.
"Дом, милый дом". Так вот ты какой! Вот где ты провёл один год своей жизни! Хотя по времени пребывания здесь Вадим был не уверен. Один года, два... Он помнил себя хорошо в пять лет, но за адекватность более ранних воспоминаний он поручиться не мог.
Вадим придержал дверь и отвёл её в сторону до конца. Петли не столько заржавели, сколько подверглись деформации и износу из-за вездесущего песка. Шаг через порог и он оказался внутри. Здесь и без того скудные звуки внешнего мира казались ещё более приглушёнными, о чего пространство вокруг наполнялось тайной и загадочностью.
Даже в Припяти было не так, как-то по-другому там было. Шаг, ещё шаг по ступенькам. Вадим быстро поднимался вверх. Как и в любой советской хрущёвки лифт здесь отсутствовал. Ну, в принципе, для пяти этажей он и не сильно нужен. А почему, собственно, "хрущёвки"? Наверное, потому, что их можно было возвести в короткие сроки и без особых затрат. Наверняка, финансирование на строительство этого городка затерялось где-то в финансовых ведомостях какого-нибудь ведомства, к тому же не факт, что статьи, на которые выделялись средства были хоть как-то связаны с армией или строительством. Закупили импортных племенных коров за валюту, коровы сдохли от сибирской язвы, не перенеся акклиматизацию. Сдохший скот закопали - концы в воду.
Если эти деньги вообще нашли отражение в государственной отчётности. Какая-нибудь чёрная касса типа той, из которой ЦРУ финансировало "Контрас". Если у Штатовских спецслужб есть тайные и неучтённые источники финансирования, то почему бы советским, а позднее российским коллегам не иметь что-то аналогичное. Да, так, пожалуй, было бы наиболее эффективно, учитывая обстоятельства.
А людям оформляли командировки на дальние заставы Родины, благо в те времена смартфонов с интернетом не было, и скрыть такие вещи можно было гораздо легче, чем сейчас. Тем более велась война в Афганистане, которая постоянно требовала людских ресурсов.
Вадим с замиранием сердца поднялся по лестнице, лифта в таких домах не предусматривалось.
Вот и обшитая дерматином дверь, который от времени и жаркого климата давно рассохся и потрескался. И до боли знакомые цифры "28", отчеканенные в небольшом металлическом ромбике.
Дверь оказалась заперта. Надо же, люди покидали это место и запирали двери? Значит уходили не в спешке, а спокойно собираясь. Впрочем, если судить по обстановке, что Вадим смог лицезреть снаружи именно так всё и было: люди методично собирали оборудование, машины, личные вещи и вывозили всё на материк. Оставался брошенный локомотив в тоннеле, но может быть, он всё-таки отслужил своё и его как ту жёлтую бочку оставили здесь исключительно из соображений экономии. А может быть, наоборот, с заделом на будущее: вдруг, пригодится, когда люди сюда вернутся. Заправили, масло сменили, подмазали и поехали.
Вадим вспомнил о брошенной арматуре, которой он открывал дверь прохода в тоннеле, и пожалел, что не захватил её с собой. С её помощью можно было бы легко отжать дверь. Оставалась надежда, что по причине прошедшего времени петли и косяк расшатались и перестали крепко удерживать дверное полотно на должном месте.
- Что ж, попробуем грубую физическую силу, - произнес Вадим, стягивая с лица куфию.
Он ещё раз подёргал дверь за ручку, приложился к ней плечом и ногой, определяя место будущего удара. Хорошо, что дверь открывалась внутрь. Кстати, очень характерная особенность для советских квартир. Почему так, он не знал. Явно не рассчитано на то, что кто-то будет ломиться внутрь, скорее всего так было задумано по причине противопожарной безопасности. Вынести дверь, открывающуюся внутрь в случае чрезвычайного происшествия гораздо проще, чем дверь, которая открывается наружу, а значит, шансов спасти людей значительно больше.
Дверь, на удивление, подалась легко с первого удара и слетела с петель, а косяк издал сухой треск. Арматура не понадобилась, время было сэкономлено, и теперь Вадим стоял в небольшой прихожей с выцветшими обоями в цветочек.
Эмоции нахлынули так, как никогда до этого. Он стоял и смотрел на жилище, в котором провёл часть своего раннего детства. Кажется он даже ощутил запахи того времени, хотя, конечно, всё что можно было уже выветрилось отсюда за давностью лет.
На стене висело зеркало, покрытое толстым слоем пыли, но даже через неё было видно частично отслоившуюся амальгаму. Под зеркалом - лакированная тумбочка на четырёх черных ножках. Тоже вся в пыли.
Мебель оставили, решили не забирать, а что с остальными вещами? Может, людям было сказано брать только самое важное, что им всем обеспечат на материке? Видимо, ни черта не обеспечили, так как Вадим помнил, как родители бегали по городу и искали нормальную мебель, а на улице уже во всю царила атмосфера тотального дефицита.
Что-то, конечно, купили, и это что-то до сих пор стоит в родительской квартире, которую он так и не стал ни продавать, ни сдавать. А зачем? Денег ему хватало и так, а продавать, Вадим не решался из каких-то сентиментальных соображений. Может быть, время ещё не пришло.
Вадим выдвинул ящик тумбочки и с неё посыпалась сухая пыль, в носу защекотало. Внутри оказалась старая потускневшая пуговица со звездой и серпом и молотом в её центре, какие присутствовали на военной форме тех лет.
Достав пуговицу из выдвижного ящика, он подышал на неё и потер о куртку, пуговица стала чуть более яркой. Может ли быть, что эта пуговица от кителя его отца? Кто-то ещё жил здесь до или после семьи Вадима? Как бы то ни было, пуговица отправилась в карман с молнией, чтобы не потерять.
Он прошёл дальше в квартиру. Типичная двушка-распашонка, кухня, раздельный санузел. По крайней мере, именно такими запомнились эти квартиры. И такой он помнил именно эту квартиру.
Пройдя в гостиную, Вадим увидел там всю ту же темную почти красную лакированную мебель. Её вывозить не стали, как и простенький гарнитур из кухни. Посчитали нецелесообразным. Зато вычистили все ящики в шкафах, что в очередной раз укрепило Вадима в мысли, что люди не бежали в панике, а методично уходили. Но вопрос, почему они это делали, оставался открытым.
О том, что причина в радиации, как в случае с Припятью, не хотелось. Вадим даже невольно сглотнул. Развалиться на части по возвращению домой ему совсем не хотелось. А у него ещё даже детей не было. Не то, чтобы Вадим сильно по этому поводу переживал, но и терять право выбора он не хотел.
Да, ничего кроме пуговицы и забытой алюминиевой вилки на кухне, он не обнаружил. Зато сюрприз его ждал в комнате, которая была отведена под его детскую. Там на подоконнике весь в пыли стоял маленький металлический солдатик. Типичный такой для советского времени металлический столбик на подставке, изображающий из себя стоящего по стойке смирно бойца в каске с боевым знаменем. Точно такие же у него сейчас лежат в коробке из-под обуви вместе с другими игрушками из детства, которые он таки не решился продать или подарить в надежде, что когда-нибудь сможет передать их своему гипотетическому сыну.
Он всегда знал, что его набор не полный, что не хватает именно такого, с флагом. Был офицер с пистолетом, были простые автоматчики, а вот знаменосца не было. Ещё лет в семь или восемь, захотев поиграть, он долго искал эту фигурку, но так и не нашёл, решил, что потерял в какой-нибудь песочнице, когда "бомбил" очередную крепость из песка.
Ну, вот она, песочница. Большая такая, снаружи. А вот солдатик. Круто, нечего сказать. Солдатик отправился в карман к пуговице.
Ещё немного походив по квартире, Вадим решил всё-таки отправиться в казармы. Особой надежды на то, что он найдёт там что-то интересное, не было, но жгучее желание побывать там, куда его водил отец посмотреть на построение и тренировки настоящих, а не игрушечных солдат, присутствовало.
Выйдя на улицу, он направился к казармам и административному зданию, оставляя вереницу следов на песке.
А вот и плац, на котором поводились тренировки, смотры и построения. Такой же пустой, как и всё остальное вокруг. Пару раз отец его приводил сюда посмотреть на тренировки и награждения. "Наградами, которые нельзя было потом нигде показывать?" - задался вопросом Вадим.
Пройдя по плацу - ветер гонял песок, одинокое перекати-поле скакало куда-то по своим делам - и мимо казарм, он направился к административному зданию, где в своё время находился кабинет его отца. Не факт, что удастся вспомнить и найти, где этот кабинет находился, всё-таки в квартире он жил с родителями, а здесь бывал не так часто.
И здесь всё было так, как будто люди уходили без паники, основательно собирая всё, что можно было забрать с собой. Пустые кабинеты, пустая мебель. Ничего специально не били и не ломали. Даже окна были целыми, только запылёнными до невозможности и расшатанными в пересохших рамах. От налетавшего порывами ветра они периодически жалобно дребезжали.
Нигде ничего нет. Всё подчистили. Несколько пожелтевших от времени скоросшивателей, такие же бланки, на которых ничего нет. Только плакаты на стенах, призывающих к бдительности и ни в коем случае не пересекать границу. Суть остальных сводилась к тому, что необходимо строго соблюдать условия договора. Перешедшему границу без согласования жизнь не гарантируется, он типа сам по себе.
Разве что в одном из кабинетов, судя по пустым стеллажам, бывшей оружейной, Вадим обнаружил старый советский бинокль, сохранность которого его даже удивила. Линзы были прикрыты крышками, от чего бинокль оказался вполне себе пригодным для использования по прямому назначению. Прибор отправился в рюкзак.
То, что за одной из дверей его могла ждать растяжка, Вадим сообразил гораздо позже, когда уже успел заглянуть с значительное число помещений. Стало немного не по себе. Оно, конечно, могло случиться так, что за истечением большого количества времени боезапас мог просто-напросто прийти в негодность, а могло быть и совсем иначе - взрывчатка могла стать нестабильной и сдетонировать от малейшего колебания.
Вадим достал флягу, отпил ещё пару глотков. Хорошо, что он взял вместительный сосуд. Он потряс флягой - вроде ещё на половину целая. Или наполовину пустая - как посмотреть.
А вот таблетки, предназначенные для обеззараживания воды из естественных источников так и остались невостребованными. Нет источников - нечего обеззараживать. Заразиться нечем, а вот помереть от жажды - запросто. Но до этого момента он безусловно успеет вернуться обратно.
Вадим решил подняться по лестнице на последний этаж, где увидел люк, ведущий на крышу здания. Под ним, как и положено, к стене была приколочена металлическая лестница. Замка на люке к его удивлению не было.
Подтянувшись, Вадим встал на лестнице и надавил снизу на люк, который довольно легко подался нажиму, и сверху посыпался песок. "Везде этот песок, чтоб его!" - отплёвывался Вадим.
И вот он уже стоит на крыше. Не ахти какая высота, но всё-таки с учётом отсутствия загораживающих обзор строений или естественных преград, можно было осмотреться на километры вокруг. Тем более, это здание находилось почти на самом краю городка.
Неподалёку внизу он заметил пару покосившихся вертолётных остовов. Интересно, куда на них летали? Не иначе патрулировали эту самую границу, о которой тут напоминают на каждом углу с каждой истрепавшейся стенгазеты. Ми-24, не иначе, если судить по характерному силуэту, за который американцы эту винтокрылую машину прозвали "крокодилом".
Рядом с вертолётной площадкой - остатки, скорее всего, радара. Ну да, если есть вертолёты, то должны быть и радары, чтобы диспетчеры могли видеть куда они летят, а заодно и кто может к ним, сюда в городок, прилететь.
Обернувшись, Вадим увидел горную гряду из которой он, собственно и появился. Вон можно даже различить тоннель и перрон с железной дорогой. Вот железная дорога тянется тёмной ниткой по пустыне и уходит в противоположную от гор сторону. А вдали...
Вадим достал найденный бинокль. Повезло однако с находкой. У него был свой, электронный, но как это зачастую бывает, что-нибудь да забудешь, собираясь в дорогу. Вот и сейчас его личный бинокль преспокойно лежал на полке шкафа, вытащенный, чтобы быть положенным в рюкзак, но так и забытый в его квартире.
Вдали, там, куда тянулись две нитки рельсов, он даже невооружённым взглядом увидел какие-то колонны, отсюда кажущиеся чёрными выгоревшими спичками. Какой они были высоты, не понять. Вадим был готов оценить их метров в двадцать-тридцать, хотя, не исключено, что они были значительно выше.
Колонны располагались одна от другой на расстоянии примерно сотни метров, их было много, самые дальние из них терялись за горизонтом, но Вадиму показалось, что они всё-таки по плавной дуге должны где-то примыкать к горному массиву у него за спиной.
Кое-где из разогретой солнцем пустыни вздымались скалы. А ещё... Вадим всмотрелся в бинокль. А ещё там были какие-то строения. Одно находилось рядом с железной дорогой и походило не то на склад, не то на простецкую станцию. Но это было не всё. Были ещё объекты явно искусственного происхождения, точно бородавки, торчащие из почти ровной поверхности.
ДОТ - долговременная огневая точка. Ничего другого Вадиму не приходило на ум. Они так же как и колонны тянулись цепочкой только располагались внутри периметра, очерченного чёрными стелами. От дота к доту шла укреплённая траншея, правда, сейчас тоже как и всё вокруг они были скрыты под слоем нанесённого песка и проглядывались из-под него лишь отчасти. Чистить было некому же. Были ещё какие-то, как решил для себя Вадим, оборонительные укрепления, судя по всему тоже из железобетонных конструкций.
- С кем же ты тут собирался воевать, отец? - произнёс вслух Вадим. - И почему так ни разу мне ничего не рассказал? Ведь ни словом же не обмолвился! Неужели эта тайна заслуживала этого? А я ведь все эти годы мучился пытаясь понять, где это мы жили в детстве. Таджикистан говоришь? Ну-ну.
И всё-таки он восхищался тем, что его отец до конца следовал присяге и данным обязательствам хранить в секрете место своей службы.
Ещё он подумал, что мать тоже, судя по всему, дала подписку о неразглашении и тоже хранила секрет этого мира вплоть до своей кончины. Кроме той фотографии со скалой в Уральских горах никаких других зацепок его родители не оставили. Да и та, скорее всего, предназначалась не для него.
Он продолжал рассматривать горизонт и далёкие колонны в бинокль, поворачивая голову из стороны в сторону, как вдруг буквально замер на месте: на границе земли и неба, далеко-далеко появилась какая-то тёмная полоска, которая портила ровную линию горизонта. И похоже было, что она двигалась в сторону... это что, оазис? Вадим попытался всмотреться сильнее.
Бинокль хоть и был мощным, но всё-таки был старым и без всякой электроники. Он всматривался в расплывчатое марево вдалеке. Если это и был мираж, то он отображал нечто реальное, и это реальное очень напоминало караван, движущийся по направлению к оазису.
Далековато, однако. В следующий раз надо будет обязательно наведаться туда. Главное, набраться знаний, как ходить по пустыне, тем более по такой жаркой. И главный вопрос здесь - обеспечить себя необходимым количеством воды.
Вадим подавил желание сделать глоток из фляги. Всё-таки он ещё не настолько хочет пить, чтобы не вытерпеть позыв. Да, вода в таком путешествии будет самым важным ресурсом, от которого будет зависеть выживание. Но это будет потом. Потом, когда он сюда вернётся снова, и, может быть, даже не один.
В голове даже возникла мысль устроить этакий экстремальный тур для элитных клиентов. По-моему, на этом можно заработать не плохие деньги, подумал Вадим. Да, надо будет решить вопрос конфиденциальности, но он что-нибудь придумает.
Чёрные колонны...
Обратите внимание: 3 интересных места в центре Санкт-Петербурга часть 1.
Неужели вы и очерчиваете ту самую границу, которую запрещено пересекать под страхом смерти? Очень даже может быть, что именно так и обстоят дела. Но что же находится за линией границы? Земли тех, кто ведёт сейчас далёкий караван? Вопрос за вопросом.Вадим снова подумал о работе, которую провели, чтобы построить здесь целый военный городок. Получается, что люди должны были жить здесь долго, и жили к моменту исхода не один год.
В голове не могло уложиться то, что правительство - а то, что здесь замешано правительство, он уже не сомневался - позволило перевести сюда свои семьи. Здесь всё должно было быть толстым слоем секретности, а тут... С другой стороны, может быть, так было как раз наиболее эффективно с точки зрения сокрытия информации?
Приедешь ты из командировки, а жена начнёт тебя спрашивать, что да как, а ты будешь вынужден увиливать и недоговаривать. Супруга заподозрит в измене, начнутся скандалы, битьё посуды, солдат будет нервничать и в какой-то момент сможет повести себя крайне не собрано, если не сказать хуже. А тут - на смотри, где я служу! И молчать ты теперь будешь так же как и я, поняла? Бумагу о неразглашении подписала? Подписала! Наслаждайся жизнью в городке. А попытаешься взболтнуть, то... ну ты сама поняла.
И потом, уезжали же люди служить на границу и забирали же свои семьи: жён, детей, иногда родителей. Так почему бы и здесь не поступить также. Ещё не известно, что лучше для секретности: когда ты уезжаешь на какую-то секретную службу и твои родные вынуждены додумывать всё в своих головах, и из этого будут рождаться слухи, либо когда твои родные будут повязаны с тобой одной тайной.
Лишние слухи, кстати, вполне себе могли привлечь внимание нежелательных лиц к чему-то необычному, заставив их покопаться в направлении, в котором бы ты не хотел, чтобы они копались. Наверняка, в спецслужбах всех стран существуют какие-нибудь аналитические подразделения, которые занимаются разбором всяких небылиц и странностей, выискивая среди терабайт пустой информации, здравое зерно.
А тут ты поехал служить на границу (или за границу, в какую-нибудь жаркую африканскую страну, вступившей на путь строительства социализма), взял с собой жену и детей и ни у кого особо вопросов и не возникает, что с тобой, да как. Ну, уехал и уехал. Страна отправила служить. Ну, служит, иногда ещё открытки да письма родителям шлёт с из солнечного Таджикистана, Узбекистана или Анголы там.
Что ж, отпуск действительно оказался неординарным. То, что увидел своими глазами Вадим, одновременно и поражало, и пугало, и завораживало. До него вдруг дошло, что по сути он прикоснулся к иному миру.
Желание уйти обратно в тоннель прямо сейчас он подавил и решил дождаться темноты в помещении, вне досягаемости палящих лучей местного солнца. Очень уж хотелось ему проверить одну, так сказать, теорию, а заодно можно сэкономить силы и воду для возвращения.
Спустившись с крыши обратно в помещения, он ещё немного походил по коридорам, но так ничего полезного и не нашёл. Он протёр покрытое толстым слоем пыли окно в одном из кабинетов и посмотрел на небо. Да, медленно, но солнце перевалило свой зенит и клонилось к закату. Здесь же кроме облупившихся стульев и тумбочки, стояла старая панцирная кровать, которая жалобно заскрипела под его весом, когда он на неё прилёг, закрыв глаза.
Проснулся он, когда за окном было уже темно, но при этом в комнату падал холодный голубоватый свет, какой обычно бывает от полной луны. Вадим растёр руками лицо и, сделав глоток воды, после того как умял банку тушёнки, решил вернуться обратно на крышу.
Ночь. Тёмная и звёздная. Вадим, сидя на крыше здания, где некогда из стороны в сторону поворачивалась антенна радара, пытался найти на небосклоне знакомые созвездия, но всё было напрасно. Звёзды были абсолютно другими. Гораздо ярче, чем он привык видеть. Он вспомнил как его поразило звёздное небо на экваторе в одной из туристических поездок, но даже там звезды и млечный путь не казались такими яркими как здесь.
В какой-то момент, ему показалось, что он смог различить всем известный ковш Малой медведицы, но нет, это был не он, а лишь напоминал его. И количество звёзд в нём было другим и углы другие и звёзды тоже. Чужие звезды в чужом небе.
"Куда ж тебя, Вадик, занесло?" - звучал в голове вопрос, но ответа пока не было. Почему здесь построили целый город с военной частью? Что это за граница такая? "Мама, папа, и вы это всё скрывали от меня?"
Он просто сидел и наслаждался видом незнакомых ему созвездий. И вокруг не было никаких звуков кроме тех, что предусмотрены природой. Местной природой. Разительный контраст с жизнью в городе и даже в какой-нибудь деревне, где нет-нет да и найдётся какой-нибудь старый и шипящий радиоприёмник и тарахтящий трактор. Здесь только ветер и шелест песка.
Хотя, погодите, кто-то пискнул неподалёку. Значит, здесь всё-таки имеется какая-то своя фауна и лучше с ней не встречаться. Кто его знает, кто там пищит: может быть, местный тушкан, а может быть зверюга, которая так приманивает свою жертву.
Воздух по сравнению с днём стал гораздо свежее, если не сказать холоднее. Ну, хоть жажда мучить не будет так сильно. Воды оставалось совсем мало, а найти насос или забытую цистерну так и не удалось. Все попытки вызвать воду отработанными движениями на обнаруженных вентилях не привели к желаемому результату.
А потом над горизонтом показалась туманность. И это было поистине величественное зрелище! Она медленно вздымалась слева, заливая небо пурпурным цветом. Своим видом и формой она напоминала, Вадим попытался подобрать сравнение, сказочный цветок вселенских масштабов. Господи, как же красиво!
Из состояния оцепенения, вызванного небесным представлением, его вывел вибросигнал на смартфоне. Заряд подходил к концу, но у него был про запас пауэрбанк, который он тут же подключил, чтобы гаджет окончательно не разрядился.
Это был насыщенный день. Впечатлений хватит на следующие лет двадцать с лихвой. И главное, он никому не давал никаких подписок о неразглашении, а значит может с чистой совестью описать свои приключения в интернете, и даже поискать таких же попаданцев как он сам. Другое дело, что его истории мало кто может поверить, а из тех, кто отнесётся к его словам серьёзно, девяносто процентов, если не все девяносто девять будут зрители Рен-ТВ и прочие ожидающие визита аннунаков.
Однако... однако, посетила Вадима мысль, если существует такое место как это, то почему бы не существовать и рептилоидам? Не в таком карикатурном виде, как их изображает масс-медиа, речь шла вообще о жизни во Вселенной.
Когда воды оставалось на пару глотков, Вадим решил, что хватит, пора и честь знать. Надо было возвращаться, но только лишь за тем, чтобы потом вернуться. В голове формировались планы подготовки повторной экспедиции, возможно, он даже с кем-нибудь поделиться о данном месте, чтобы не идти одному. Главное, подобрать людей, которым бы он по-настоящему доверял. И подготовка должна быть не в пример лучше.
Поднявшись, Вадим отряхнулся и ещё раз взглянул на завораживающее звёздное небо чужого мира. Он стоял почти на краю крыши, когда его взгляд выцепил незнакомую до этого деталь.
А вот это уже интересно и страшно одновременно. Сверху Вадим заметил фигуру, очень похожую на человеческую, только в темноте было не разобрать, во что она была одета. Как будто завёрнута в какие-то тряпки.
"Вот и чатлане с пацаками прибыли - подумал Вадим, наблюдая как фигура судя по всему осматривается по сторонам. - Главное, чтобы это был не эцелоп."
И было бы смешно, если бы не было так нервозно от того, что не знаешь правил этого мира, ведь ты отчего-то решил, что ты тут совершенно один и никто не может потревожить тебя в этом странном путешествии.
А ведь там внизу вполне могли остаться его следы, которые ещё не успел замести песком ветер. Да и пара-тройка окон очищенных от пыли, тоже выдавали его присутствие. Не исключено, что незнакомец уже их заметил, и остаётся только догадываться как он отреагирует на появление чужака.
Пускай, Вадим здесь когда-то жил, пускай, здесь была военная часть некогда самой крупной страны на Земле, но есть такое понятие как "за давностью лет". И если ты не обозначаешь своё присутствие где-либо, забросил территорию и никак в неё не вкладываешься, то кто-то другой может начать считать эту землю своей, какой бы бесплодной и ненужной она тебе не казалась. Особенно, если этот кто-то может считать совершенно иначе и видеть в ней свой не понятный тебе интерес.
Вадим как заворожённый смотрел на тёмный силуэт, подсвеченный яркими звёздами и пурпурной туманностью, как внезапно незнакомец поднял голову и посмотрел вверх, туда, где сейчас находился Вадим.
- Твою м@ть! - только и смог шёпотом выругаться Вадим, отшатываясь от края.
Заметил его чужак? Не заметил? Лучше бы не заметил. В любом случае пора было собираться в обратный путь. Главное сейчас - быть на чеку, чтобы тебя не огрели со спины инопланетной дубиной и двигаться обратно к тоннелю.
Могло ли быть появление чужака связано с тем, что Вадим ещё днём принял за далёкий караван? Тогда он вообще подумал, что ему показалось, и что это был всего лишь мираж, игра света и перегретого воздуха, но теперь он уже был в этом не уверен.
Городок Вадим покидал осторожно, постоянно осматриваясь, кабы на кого незнакомого не нарваться. Как будто здесь можно нарваться на кого-то знакомого, проскочила в голове нервная мысль. Однако, незнакомец или незнакомка - с крыши, да ещё и в сумерках было не разобрать - не давал покоя Вадиму, заставляя быть начеку.
Периодически ему казалось, что он слышит шаги позади себя, и будто где-то поблизости не-нет да что-то и скрипнет, но, оборачиваясь каждый раз, он не замечал никого, кто мог бы быть источником звуков. Один раз было похоже на то, что в сторону метнулась еле уловимая тень, но то мог быть просто обман зрения в предрассветные часы. Тем не менее, Вадим, несколько минут стоял в напряжении, всматриваясь в темноту, расстегнув ремешок на чехле с походным ножом и положив кисть на его рукоять. Вытаскивать нож он всё-таки не стал.
Когда, наконец, показался тоннель и перрон, над горизонтом уже появилось солнце, и температура воздуха стала очень быстро расти. Вадим очень надеялся на то, что по возвращению, он найдёт хоть какой-нибудь ручеёк в лесу, чтобы набрать воды и напиться вдоволь. Главное было бы вытерпеть то время, пока таблетки будут очищать воду.
Оглянувшись на оставшийся позади городок, Вадим вошёл в тоннель, и направился вглубь темноты, которая очень скоро обступила его со всех сторон.
По пути к воротам Вадим лишь изредка включал фонарик, так как аккумулятор садился и давал всё меньше и меньше света, а заряд смартфона он хотел сохранить на самый крайний случай.
Наконец, Вадим дошёл до ворот и до дверей, которые должны были вывести его обратно в его родной мир. По пути он несколько раз спотыкался и падал, когда решался идти в полной темноте, экономя заряд. Только сейчас он включил фонарик на смартфоне, чтобы оглядеться.
Да, вот те самые ворота. Большие и запертые. Это одновременно и расстроило и порадовало его. Вот дверь в стене, из которой он вышел. В том же виде, в котором он её оставил, даже найденный кусок проволоки лежит там же, где и лежал, подтверждая, что никто через них не проходил.
Он открыл дверь и пошёл по коридору. Он помнил, как удивился, когда вышел из дверей, расположенных на стороне тоннеля, противоположной той, через которую он вошёл в коридор. И сейчас он ожидал чего-то подобного. Это было логично.
Какого же было его удивление, когда он вышел из коридора на той же стороне тоннеля, через которую вошёл. И всё было бы ничего, он готов был принять и такой исход, но... только не тот, при котором он, выходя из железных дверей, оказался ровно в том же месте, в котором входил в коридор. То есть буквально он вышел там, же где зашёл.
Он точно понял, что оказался там же, так как воздух здесь был таким же сухим, каким он его запомнил, оказавшись здесь впервые. По ту сторону ворот было совсем по-другому. Там было сыро, пахло плесенью и капала вода.
Ну, ладно, подумал он, бывает. Может быть показалось. Надо попробовать снова. И он вновь вошёл в двери, чтобы пройти по коридору, ведущему в его родной мир.
Вот он открывает дверь. Вот он идёт по коридору. Вот жёлтая металлическая полоса, идущая по полу стенам и потолку, о которую он споткнулся, когда впервые здесь проходил. Вот он видит впереди дверь...
Да что такое! Он опять стоял там же, где входил. Как так?! Этого не может быть!
Так надо успокоится и подумать. Что не так? Чего он не заметил или не сделал, когда шёл сюда? Он начал вспоминать: дверь, пультовая, коридор, споткнулся... Погоди! Стоп-стоп-стоп! Точно, пультовая за большим окном! Сейчас он её так и не увидел. Только что это значит, было совершенно не понятно.
Вадим снова вошёл в коридор и снова вернулся туда же. Потом снова. и снова. Итак ещё несколько раз.
А вот сейчас он был готов запаниковать. "Безумие - это повторять одни и те же действия, надеясь на совершенно иной результат." Где-то Вадим точно встречал такое определение. Да, точно! Точно - было такое! Однако, он не думал, что сам попадёт в эту петлю, и это определение безумия можно будет применить к нему в полной мере.
Но странное физическое явление в данной ситуации было не самым страшным. У него уже не осталось воды, а смерть от жажды не самая приятная. Ровно как и от голода.
Но от голода-то он как раз сразу не умрёт. У него есть еще пара банок тушёнки и галеты. В тушёнке даже есть какая никакая вода, хотя, как ни крути, для удовлетворения потребностей организма её всё равно недостаточно.
Заряд на смартфоне продолжал падать. Сколько раз он говорил себе: купи самозарядный фонарик, чтобы всегда можно было бы подкрутив ручку, зарядить аккумулятор. Но кто же его знал, что всё так обернётся? Знал бы где упадёшь - соломы подстелил бы.
Нет, так дело не пойдёт. Надо взять себя в руки и признать очевидно: ты - застрял! И выход из тоннеля есть только в одном направлении - в сторону военного городка и пустыни.
Ещё несколько попыток пройти по коридору не увенчались успехом. Сделать ещё одну попытку? Или идти обратно в городок? Вдруг он всё-таки сможет найти там запас воды, хоть какой-нибудь источник, ведь должно же быть хоть что-то! Хоть какая-то примитивная колонка на крайний случай.
В данной ситуации главное - не поддаваться панике. Паника равно погибель. Причём, зачастую, довольно глупая.
В общем, хочешь-не хочешь, а придётся возвращаться в город.
Испепеляющее солнце вновь встретило Вадима на выходе из тоннеля, когда он, замотавшись в куфию, и пряча глаза в тени, создаваемой полями походной шляпы, направился к городу. Солнцезащитные очки реально спасали, но глаза всё равно уставали.
Отдохнув в тени ближайшего дома, он стал методично обшаривать все здания, почти позабыв о чужаке, которого заметил ещё вчера. Впрочем, сейчас на повестке дня стояла проблема поважнее - вода. Без воды он не потянет и пары суток на таком солнцепёке.
Но чем больше, строений, в первую очередь, как ему казалось бытовых и административных он осматривал, тем больше он терял надежду, что его поиски увенчаются успехом. Если где-то и был какой-то насос, то он был запрятан так хорошо, что без информации о его местонахождении или о без наличия оxpененно большого везения, его не найти.
Вадим сполз по стене и вытер пот с лица. Даже вода его собственного тела покидала его. Так дело не пойдёт. Проблему надо решать, но как?
Он вспомнил, как в бинокль видел нечто, напоминающее оазис. Оазис - вода. Вода - жизнь. Но он был, даже по самым грубым прикидкам, очень далеко, да ещё и за пределами так называемой границы, при пересечении которой, как известно, ему никто не гарантирует жизнь.
С другой стороны, какой у него выбор? Оставаться здесь и продолжать искать воду в городе? Пока что всё было бес толку. А оазис - есть. И Вадим примерно представляет в каком направлении надо идти. Может ли оазис оказаться миражом - вполне, но попытка дойти до него ему показалась более реалистичной, чем поиски воды в оставленном поселении.
Ещё оставалось надеяться на то, что договор, которым устанавливалась та самая граница, либо уже не действует, либо про него уже давно забыли, в чьи бы обязанности не входило его соблюдать.
***
Он прошёл мимо железобетонных дотов, наполовину занесённых песком. Они грустно смотрели ему вслед. Надо же, подумал Вадим, это же чего или кого здесь так опасались, что выстроили целую систему укреплений, который перекрестным огнём перекрывали пространство перед ними.
Кое-где попадались бетонные площадки и укрепления, предназначенные явно для танков. Значит, здесь когда-то была на боевом посту и артиллерия бронетехника.
До чёрных колонн, возвышающихся прямо из перегретого солнцем песка, оставалось совсем немного, и чем ближе он к ним подходил, тем чаще на его пути встречались предупреждающие таблички. "Пересечение границы строго запрещено!", "Границу не пересекать!", "Перешедшему границу не гарантируется жизнь"... Напугали пуганного, подумал Вадим. Сдохнуть от жажды или помереть от неведомой опасности - выбор так себе, но принципиальной разницы между тем и тем не было. Какая вообще хрен разница!
Чёрные столбы становились всё ближе и ближе, отсюда уже можно было рассмотреть на них высеченные надписи. Вадим хотел было подумать, что они похожи на египетские иероглифы, но нет, скорее всего это были буквенные письмена, так ему казалось. Скорее уж клинопись, но и то было не точное сравнение.
Колонны возвышались метров на 25-30 над землей, и на верху каждую из них венчало по четыре зубца. Не исключено, что частично их основание скрыто песком и они на самом деле ещё выше. Между колоннами, как он до этого и прикинул, было не меньше ста метров. Раз, два, три, четыре...восемь, двенадцать... в общем, много. Он посмотрел вправо и влево от колонны, у которой стоял. По обе стороны были видны такие же сооружения, а потом его взгляд упал на скромную жестяную некогда покрытую белой краской табличку на металлическом же столбике, торчащем из песка рядом с чёрной колонной
Красными облупившимися буквами на белом фоне было просто написано: "Граница". И череп с костями, как тот, что рисуют на высоковольтных столбах и распределительных будках, сопровождая их фразой "Не влезай - убьёт!"
Вот оно как, по всему выходит, что линия этой самой границы, чтобы это не означало, действительно проходит по условной линии, соединяющей между собой черный колонны. И что будет, если он её пересечёт? Его сразу убьёт или постепенно?
Границу пересекать нельзя. И это правило соблюдалось, судя по всему, до сих пор. Вопрос чужака, замотанного в тряпьё не рассматривался, так как граница была проведена между такими людьми как Вадим и кем-то ещё. Никто не мог переступить линию, соединяющую стелы. Никто. Пока. Терять Вадиму было нечего. Он сделал шаг вперёд.
***
Небесное светило нещадно припекало незадачливого искателя приключений. "Сдались тебе эти детские воспоминания!" - проклинал себя Вадим. Сидел бы дома. Ну, поехал бы в Таиланд, да хоть в Австралию! Или по России, пока карантин не отменили. Нет ведь, попёрся, куда глаза глядят!
Идти было трудно, постоянно приходилось прикладывать дополнительные усилия, чтобы устоять на ногах - одно дело рассекать полчаса по пляжу в сланцах, другое идти по такой поверхности многие часы. Ноги откровенно разъезжаются на расползающемся из-под ступней песке, а попадающиеся камни грозили внезапным вывихом стопы.
Для того, чтобы свериться с направлением, он осторожно, так как явно ослабевал с каждым часом, взобрался на одну из скал, чтобы осмотреться. Камень был горячим - можно было бы яичницу пожарить.
В бинокль он увидел... да! Это был самый настоящий оазис! А значит там есть и вода! Но до него ещё так далеко! Боже, как же хочется пить! Ещё очень далеко.
Он осторожно сполз со скалы. Во рту уже всё пересохло. Он продолжил свой путь заплетающимся шагом, а из-под его ног в стороны отлетали мелкие камешки и песок. Сколько часов он уже идёт?
Ей-богу, отдал бы ключи от своей новой квартиры за полторашку холодной, можно негазированной, воды. Да, Господи, хоть бы и из-под крана напиться. Знаете, такие колонки до сих пор ещё в городах стоят? Подойти бы к такой колонке, нажать на рычаг и пусть зубы от холода сводит, пусть они хоть потрескаются. Пить.
Главное, дойти. Главное, чтобы хватило сил. Главное, чтобы...мысль пронзила его будто раскалённая игла: а что если этот оазис всего лишь мираж? Просто марево над горизонтом. Да, он видел деревья (видел же?), какой-то кустарник, но что если это всего лишь хитрая игра света в раскалённом воздухе?
Нет! Нет! Нет! Это должен быть настоящий оазис с тенью и водой! И пускай она будет грязной и его кишки потом свернёт узлом, но он напьётся. Хоть бы и в последний раз в жизни но напьётся от пуза, пусть даже там будут купаться местные бегемоты, или кто тут водится из дикого зверья.
Он шёл и чувствовал, как буквально усыхает на глазах. Когда-то, несколько лет назад, ещё да всяких там пандемий он летал отдыхать в Египет и посетил Долину Царей. Вот там примерно так же было. Сухо до невозможности, недаром там тела фараонов превращались в мумии. Только постоянное употребление воды тогда его спасло от теплового удара.
Пить. Боже, как же хочется пить! Он поднял глаза и не увидел оазиса! Как так?! Он же шёл... или он сбился с пути? И где теперь этот оазис? А вдруг он всё-таки оказался миражом?! Неровная поверхность пустыни могла скрывать заветный оазис от взгляда, но подниматься на возвышенность уже просто не было сил. И куда подниматься? Сюда, сюда или сюда?
Он попытался облизать губы, но распухший язык лишь напоролся на наждачную поверхность потрескавшихся губ. Ну, вот и всё? Вот так вот он и сгинет, пополнив статистику пропавших без вести? Похоже, что именно так всё и будет.
Он сделал шаг, подвернувшийся под ступню камень, перекатился под подошвой ботинка, и Вадим, потеряв равновесие рухнул навзничь. Сустав отозвался резкой болью, от которой перехватило дыхание. Сознание медленно покидало его, но разум старался бороться из последних сил.
Внезапно, буквально одной скулой, которая соприкасалась с горячим песком, он ощутил некую вибрацию, будто недалеко от него идёт или едет кто-то большой. Так ты ощущаешь вибрацию почвы, когда рядом проезжает грохоча трамвай или большегруз.
Вадим услышал шорох шагов и почувствовал как к нему кто-то приближается, но сил поднять голову и посмотреть у него уже не было. На него упала чья-то тень. В этот момент ему было уже абсолютно всё равно, что с ним будет, и кто эти чужаки, да пусть хоть самые страшные людoeды! Главное, чтобы дали напиться перед тем, как решат его зажарить.
- Зачем ты пересёк границу, чужеземец? - незнакомый женский голос произносил слова с легким, но явным акцентом, звуки были мягче, а гласные непривычно растягивались.
Вот было бы здорово, если бы голос оказался знакомым! Вот тогда бы он точно решил, что он тронулся рассудком и окончательно расслабился бы.
Голос не был злым или раздражённым, в нём, скорее, чувствовалось любопытство и заинтересованность. Мол, что это у нас тут такое валяется и вялится на жарком солнышке. А вот - добротный такой кусок мяса. Можете отрезать кусочек и проверить степень готовности.
- Пить! - только и смог еле слышно произнести растрескавшимися губами Вадим. - Воды!
Сквозь туман ускользающего сознания он расслышал ещё несколько голосов. Чужаки о чём-то негромко совещались. Вадим не мог разобрать их слова, да и понять, на каком языке они общаются - тоже. Единственно, что мог распознать его измученный жаждой мозг по интонации говорящих это то, что часть из них возражают против чего-то, а другие, в том числе обладательница голоса, которым ему задавали вопрос, не соглашаются с первыми.
Всё это время он продолжал лежать на раскалённом песке в тени чужаков и пытаться не свихнуться, представляя, как он с разбегу прыгает в горную речку, как ледяная вода приятно холодит его тело, как он ныряет с головой и пьёт, пьёт, пьёт...
В какой-то момент, когда он было решил, что уже достиг той грани, когда можно с чистой совестью отдаться на волю безумия чтобы не чувствовать, как тело умирает от жажды, он вдруг ощутил, что по его губам потекла холодная вода. Или он всё-таки сошёл с ума, не сумев удержаться у роковой границы, разделяющей помешательство и здравый рассудок?
Нет! Это была настоящая вода! Холодна! Без всяких примесей! Чистейшая холодная вода! Живительная влага буквально выхватила его из мутного забытья и вынесла на руках в реальность. Он буквально вцепился руками в поднесённый к его рту сосуд и стал с жадностью пить, пить и пить. Тот, кто держал сосуд, великодушно его отпустил, отступив на шаг.
- Ты - пойдёшь с нами, - услышал Вадим всё тот же женский голос, после чего потерял сознание.
***
Как и положено, поезд остановился у всеми забытого полустанка, чтобы забрать одного единственного пассажира, которому взгребло купить билет на посадку, видите ли, именно в этом месте. Большинство пассажиров продолжало маяться долгой дорогой, кто в купе, кто в плацкарте. Для большинства это была обычная техническая остановка, каких бывает не одна штука по пути поездов дальнего следования. Кто его знает, зачем состав остановился? Может, чтобы пропустить встречный поезд, может по причине технической неисправности, может ещё зачем-то...
- Ну и чего мы тут встали? - бурчал машинист, глядя на часы.
- Должны были забрать пассажира, Егор Дмитрич, ответил начальник поезда. Не переживайте, придём строго по расписанию. Просто здесь чутка скорость увеличим, - он ткнул пальцем в карту.
Машинист только завздыхал, двигая густыми седыми усами.
- Я знаю. И?
Начальник поезда достал рацию.
- Света, ну что там? - произнес он, и отпусти кнопку вызова.
- Никого нет, - прошипело из рации.
- Как будто в первый раз. Всё, у нас расписание! Объявляй отправку! Хоть бы никогда здесь больше не останавливаться, - проявлял недовольство машинист. - Плохое место! Ох, и плохое!
- Егор Дмитрич, - обратился к машинисту начальник поезда, - приходилось бывать здесь раньше?
Машинист только коротко кивнул в ответ, а начальник поезда посмотрел на часы.
- Да, пожалуй, пора. Итак, стояли дольше положенного.
Он снова включил рацию и распорядился:
- Отправляемся!
Начало здесь.
Предыдущая часть здесь.
#фантастика #рассказ #приключения #иные миры #мистика #загадки
Больше интересных статей здесь: Мистика.
Источник статьи: Граница. Часть 3. Насыщенный день.