1.
Минувшим летом у меня гостил мой добрый старый знакомый из дальнего города, большой поклонник изобразительного и архитектурного искусства.
Вдвоем мы обошли все памятные места Северной Пальмиры.
Побывали и в Русском музее, куда, признаться, я давненько уже не заглядывал.
Некоторые залы мой спутник проходил, не замедляя шага, иные полотна окидывал рассеянным взглядом, у других застывал на продолжительное время.
Особенно долго он изучал две картины Казимира Малевича – «Черный супрематический квадрат» и «Автопортрет», датированный 1933 годом.
Невольно его избирательный интерес отложился в моей памяти.
Позднее, когда мы покинули музей и направились в сторону Инженерного замка, я все же полюбопытствовал, что именно привлекло гостя в «Черном квадрате».
Его ответ прозвучал неожиданно:
- Просто испытывал на прочность свою версию относительно того таинственного воздействия, которое это полотно оказывает на многих творческих людей.
- Ясно! - кивнул я. – Первозданный мрак, потаенные глубины мироздания, конец старого искусства, беззвездная мгла над Россией…
- Нет-нет! - отмахнулся он. - Моя теория – совсем другого свойства…
И тут же, безо всяких настояний с моей стороны, он развернул передо мной эту свою теорию.
Должен признаться, что я лично далек от тех дискуссий, что вот уже без малого целый век ведутся вокруг самого знаменитого творения Малевича. Но кое-что о «Черном квадрате» читать доводилось. И восторженные восхваления, и язвительную критику.
Однако те выводы, о которых поведал мне мой друг, были для меня совершенно внове. Не припоминаю, чтобы встречал где-либо подобную точку зрения.
Вот почему, поразмыслив позднее о нашей беседе, я отважился все же положить ее на бумагу, хотя бы в самых общих чертах.
Не могу ручаться, что при вольном пересказе не обошлось без каких-либо неточностей, то это исключительно моя вина, и уж никак не моего гостя, чья эрудиция нередко меня озадачивала.
2.
- Для начала постараюсь обрисовать общий фон, - приступил к рассказу мой приятель. – Итак, к моменту создания «Черного квадрата» Малевич был далеко не юноша. По некоторым данным, кисть он впервые взял в руки в 11 лет. А в конце 1915 года, когда этот холст экспонировался на футуристической выставке, ему уже перевалило за 36.
То есть, за плечами была четверть века творческого стажа, сотни полотен, эскизов, рисунков, набросков, причем, в разных жанрах и стилях. Многие картины художника отличались весьма насыщенной композицией, кропотливой выпиской деталей.
Кстати, на той выставке, кроме «Черного квадрата», были представлены еще почти четыре десятка его работ.
Вдобавок, обладая полемическим даром, он писал статьи и манифесты, выступал с докладами о новых веяниях в искусстве, о своем видении творческого процесса.
В определенных кругах его имя уже пользовалось известностью, но в целом художник Малевич оставался «одним из равных».
Многое изменилось после «Черного квадрата».
Публика была столь шокирована небывалой дерзостью (в «красном углу», под потолком, где обычно вешали иконы в золоченом окладе, чернел «геометрический» рисунок!), что пересудов об этом акте эпатажа хватило надолго.
В тот же период, при благосклонности критики, автор получил широкую прессу, какой не имели его собратья по кисти.
Прошло не так много времени, как Малевич стал европейской знаменитостью, а затем и мировой!
Именно благодаря успеху «Черного квадрата»!
Кстати говоря, новая власть не слишком-то его и зажимала, напротив, периодически выдвигала на различные руководящие посты.
Даже в 20-30-е годы, когда советских художников, как и их полотна, выпускали за границу с немалым скрипом, у него состоялись выставки в Западной Европе – Берлине, Вене и, кажется, в Цюрихе.
Правда, с начала 20-х он сам надолго отложил кисть в сторону, увлекшись теоретическими работами, но в конце того же десятилетия снова обратился к живописи.
Теперь он больше трудился в реалистической манере, кроме того, создавал декорации для театра, разрабатывал эскизы костюмов.
Некоторые работы этого периода хорошо известны: тот же «Автопортрет», который называют творческим завещанием мастера потомкам.
Но всё равно, ни одно из последних полотен не могло и в малой степени сравниться по успеху с «Черным квадратом»…
Выслушав друга до этого места, и ощущая некоторую разочарованность, я не удержался от реплики:
- Спасибо, что напомнил о фактах биографии Малевича! Но в чем же тайна, в разгадке которой ты преуспел, простояв четверть часа у полотна?
- Доберемся и до тайны, - улыбнулся он. – Но позволь мне продвигаться к ней последовательно.
- Какие могут быть возражения!
3.
- Должен отметить, - продолжал мой спутник, - что Малевич отнюдь не являлся первооткрывателем самой идеи.
Аналогичный по замыслу сюжет лет за двадцать до него воплотил на полотне француз Альфонс Алле – писатель, журналист, сатирик, художник, склонный к эксцентрике и абсурдистским выходкам. Он выступал даже на музыкальном поприще, написав «Похоронный марш для глухого покойника» - без единой ноты, разумеется.
Итак, одна из работ Альфонса Алле изображала тоже черный, только не квадрат, а прямоугольник, с более узкой светлой рамкой.
Назывался этот шедевр «Битва негров в глубокой пещере темной ночью».
Он экспонировался на выставке «Отвязанное искусство», кажется, в 1893 году.
Рядом висели другие картины Алле, отличавшиеся лишь цветом и, соответственно, названиями.
Белая – «Малокровные девочки, идущие к первому причастию в снежной буре».
Красная – «Апоплексические кардиналы, собирающие помидоры на берегах Красного моря».
Ну, и так далее.
Но и Алле, кажется, позаимствовал эту идею у кого-то из своих соотечественников.
- Между прочим, Малевич мог и не знать о предшественнике, - заметил я.
- Скорее всего, так оно и было, - кивнул мой приятель. – Ведь Альфонс Алле изначально задумывал свою галерею, как некую пародию на только-только входившую в моду эпатажность. То есть, тут прикол, хохма, въедливый выпад без каких-либо претензий на мировую славу. А пародии и хохмы, как правило, сиюминутны.
Обратите внимание: Долина смерти. Лощина чёрного бамбука.
Сегодня они у всех на устах, а завтра, глядишь, все о них уже забыли.Но, перефразируя Наполеона: от смешного до великого – один шаг.
И этот шаг удалось сделать Малевичу.
Скорее всего, неосознанно.
Хотя и утверждают, что он вынашивал замысел «Черного квадрата» в течение пяти лет, а затем еще упоенно работал над этим полотном всё лето и всю осень (подумать только, лето и осень напролет!), но, полагаю, тут мы имеем дело с очередным мифом.
Лично я склоняюсь к другой версии, которая тоже имеет широкое хождение.
Малевич писал к выставке совсем другую картину, но, поняв, что не успевает к сроку, попросту закрасил ее, под влиянием внезапного порыва, черной краской.
Вот так и родилась на свет «лучшая картина 20-го столетия».
При этом, в процессе работы над «Черным квадратом», сам Малевич, похоже, не возлагал на этот холст никаких особых надежд, считал его проходным, делал наспех, ничуть не заботясь о последующей сохранности «на века». В результате уже всего-то через 14 лет, в 1929 году, один из администраторов Третьяковки обратился к художнику с просьбой написать копию «Черного квадрата», ввиду скверного состояния оригинала.
- То есть, успех «Черного квадрата» никак не прогнозировался, а был всего лишь нечаянным подарком судьбы? – уточнил я.
- Да, благодаря редчайшему стечению обстоятельств, всё как-то очень точно сошлось в едином фокусе. Тревожная обстановка в стране и мире, общественный интерес к принципиально новым веяниям в живописи, «красный угол» в зале для «Черного квадрата», само «роковое» название полотна, экзальтированный интерес к нему со стороны критики и прессы… Словом, сошлись все элементы.
Признаться, я снова испытал легкое разочарование:
– Так это и есть твоя тайна «Черного квадрата»?
- Нет, конечно! К тайне, если только здесь уместно это слово, мы только-только подступились.
4.
- Я не отношусь ни к восторженным почитателям, ни к яростным хулителям «Черного квадрата», - снова заговорил мой спутник. – Однако же следует признать, что это полотно отмечено особой печатью судьбы.
Разве мало было в истории искусства эпатажных вещей, переживших шумную славу, а затем канувших в небытие?
Но, посмотрите, геометрический рисунок Малевича и поныне, почти через век после его создания, не утратил своего загадочного магнетизма.
Он признан не только бунтарями от искусства, но и мастерами академической школы, по крайней мере, какой-то ее частью.
Как такое могло произойти?
Почему творческие натуры и по сию пору находят в этом изображении, выполненном в максимально упрощенном стиле, проще уж некуда, некие многомерные глубины?!
Вот и я какое-то время назад озадачился поисками внятного ответа, и постепенно пришел к неожиданным для себя выводам…
Тут мой приятель выдержал должную паузу, после чего продолжал:
- Талантливым натурам, как правило, свойственно здоровое честолюбие, стремление к творческому успеху.
Да иначе было бы и странно!
В самом деле, художник ли, писатель, композитор, архитектор, создавая что-то новое, всегда надеется на то, что его детище вызовет всеобщий интерес, заставит говорить и спорить о себе.
Увы, слава – дамочка своевольная, капризная и, вдобавок, коварная.
Она может обойти десятой дорогой того, кто, вроде бы, вполне ее достоин, кто трудится, не покладая рук, на своей творческой ниве.
И напротив, слава может обласкать откровенного гуляку или лодыря.
Перечитайте, не торопясь, историю «дружбы» Моцарта и Сальери, там кое-что об этом сказано.
- Да, но какое отношение к этим рассуждениям имеет «Черный квадрат»? – вопросил мой друг и сам же ответил:
- «Черный квадрат» - это материализованное воплощение нежданного и стремительного успеха, причем достигнутого крайне экономными, доступными средствами, без чрезмерного напряжения сил и в сжатые сроки!
Мировая слава картины стала сюрпризом и для самого Малевича, но когда это случилось, он создал еще три копии, отличающиеся рисунком, фактурой, цветом и размерами.
Кстати, то полотно, что мы видели в Русском музее, это вторая копия, самая большая по размеру.
- Вторая копия? Этого я не знал…
- Она написана в 1923 году. Оригинал и третья копия хранятся в Третьяковке, второй экземпляр – там, где мы его застали, а четвертый – в Эрмитаже. Причем, тот холст, что висит в Русском музее, создавался Малевичем не самостоятельно, а при самом деятельном участии его учеников.
- Для создания этой картины потребовалась помощь учеников? – снова удивился я.
- Возможно, ему, как учителю, хотелось приобщить своих питомцев к славе…
Мы немного прошли молча.
- Иными словами, ты полагаешь, - заговорил я, - что «Черный квадрат» - это своего рода «паровоз», посланный свыше, который вывез Малевича в особый мир, где царят признанные классики, и туда же последовательно доставил все его предыдущие и последующие работы?
- «Паровоз»? Может быть… - подумав, он добавил: - Уверен, что всякий (или почти всякий) честолюбивый художник, пребывающий в обидной для него тени, мечтает написать свой «Черный квадрат»! Вот смотрит такой непризнанный гений на всю эту «геометрию» и думает про себя: «А почему бы и мне не найти какой-нибудь неожиданный и, вместе с тем, простой и сильный ход?! Ведь удалось же Малевичу!»
И эта мысль придает художнику силы в его отчаянной борьбе за право быть услышанным.
Да, «Черный квадрат» - это воплощение, но только не космического мрака, не вселенского зла, не конца искусства и уж точно не беззвездной мглы над Россией. Это – символ надежды, побуждающей талантливую личность к поиску новых путей в избранной сфере деятельности.
В этом и заключается тайна позитивного воздействия на одаренных людей «простого геометрического рисунка»!
- Надежды на успех? – уточнил я.
- Да, на громкий, быстрый и полный успех!
Пока мы шли до Инженерного замка, я размышлял, соглашаться ли мне с доводами моего приятеля, либо же пуститься с ним в казуистический спор.
Но, вспомнив, что он – мой гость, я счел за благо попросту переменить тему.
Больше интересных статей здесь: Мистика.
Источник статьи: Тайна черного квадрата.