Фрейберг: «Еще немого о ведьмах» Фото (с) Pixabay.comПервое, что сделал Иван Петрович, когда умер, так это понял: старуха его обманула!
Он лежал, накрытый простыней на холодном столе. Даже пальчиком пошевелить не мог. Лежал и ругал бабку на чем свет стоит. Даже мочки ушей от гнева покраснели.
С этого то и началось его возвращение в мир живых. Или лучше сказать «оттаивание». Потому как его шибануло трупное окоченение.
Сначала Петрович почувствовал спину – она точно обмякла – затем челюсть. Он и не знал, что так сильно стиснул зубы. Аж десны саднило.
Иван Петрович прислушался. По залу кто-то ходил. Или даже пританцовывал. Тихо играла музыка. В основном он слышал басы. И вспомнил, что такие звуки издавала племяшка, когда врубала свой чёртов металл в наушниках на полную.
Иван Петрович почувствовал дуновение ветерка. Мимо прошла тень, смутно проглядывая через простыни. Зазвенели медицинские инструменты в металлическом поддоне. Врач включил лампу, приблизив ее к Петровичу, почти вплотную. Отчего простынь вспыхнула белым у Петровича в глазах.
Он рефлекторно сел. Считай от испуга. Простынь свалилась с его лица. Петрович крякнул, вспоминая как говорить. Набрал в легкие воздуха. Что со стороны выглядело как жуткое постанывание мертвеца, что готов вцепиться вам в глотку.
Дальнейшие события разворачивались стремительно. И громко.
Именно так закричал врач. Взяв первые ноты с прекрасного баритона. Но после того как на пол посыпались инструменты, он задел их рукой, врач повысил градус и резко перешел на фальцет, перескочив при этом сразу две октавы.
Иван Петрович разве что мог сравнить это со свистулькой на чайнике. Но тут врач отсвистел свое и брякнулся в обморок. Его затылок гулко отскочил от кафеля на полу. Клацнули врачебные зубы.
– Надо же, – выдал Петрович, когда обрел дар речи.
Спустил на пол ноги. И встал, завернувшись в простыню на манер римской тоги. Разве что лаврового венка не хватало. Вместо сандалий на его ноге висела бирка с номером. Он попытался ее снять. Да ноги его все еще плохо гнулись.
Оглядел секционный зал и понял, что в морге.
Музыка стала громче. Петрович посмотрел под ноги. Наушники выпали из ушей врача и лежали рядом. В грозных звуках труб Петрович узнал Вагнера: Полет Валькирии. Ему показалось мелодия соответствует случаю.
Он с прищуром смотрел на врача. Его переполняло злость. Зубы заскрипели. Пусть и злился он не на него конечно.
Поддавшись наитию, он подцепил врача рукой, вздернув его как пушинку. После чего впился зубами в шею.
Он сглатывал кровь, постанывая от удовольствия. Это было так вкусно! Точно он пьет свой любимый молочный коктейль со вкусом клубничного мороженного. Настоящее «ЧУДО»!
Увы, коктейль быстро кончился. Петрович выпустил из рук усохшее тело. Оно тихо сползло на пол, точно внутри не осталось ни капли жидкости.
А Петрович смотрел на него так, как смотрел обычно на упаковку коктейля – словно не верил, что там и правда были заявленные 930гр.
Это же обман! Обман!
Самочувствие его заметно улучшилось. Он облизнулся, выдав кровавую усмешку.
– Ауч! – дернулся новоиспеченный вампир.
Он только что порезал язык зубами. Они были острые как бритва. Благо порез тут же затянулся.
Мысли Петровича вернулись к старухе.
– Проклятая ведьма!
Он прищурился, оценивая новые возможности.
– Ну попляшешь ты у меня, – пообещал он.
И с громким хлопком распался на стаю летучих мышей, пищащих и хлопающих крыльями. Прошибив вентиляцию, злобное черное облако устремилось на свободу.
***
Старуха была дома. Хмыкнула. И отстранилась от хрустального шара на столе. В нем, как в 3D проекторе показывалось, летящее в небе черное облако известное многим под кодовым названием «Петрович». Понятное дело – летело оно по ее душеньку.
– Вот как, – пробормотала старуха и пошлепала на кухню.
К прилету гостей следовало подготовиться.
***
Со старухой Петровича свел азарт. Они как-то играли в покер у общих знакомых. Само собой, Петрович шулерил и оставил всех с носом в тот злополучный вечер.
Тогда-то она и пригласила его в гости. К тому же выходило, что живут они рядом. Он как раз квартиру в их доме прикупил. Ох, и везучая полоса у него пошла в жизни!
Так и стал захаживать.
Да только бабка со странностями была. Ни во что кроме Штосса не играла. Как не от мира сего. Он конечно за это над ней потешался. Где это видано в такой раритет играть? Кругом столько игр!
– Ой, темная, – говорил он друзьям потом, – об интернете не слышала. Отсталая.
Одевалась «отсталая» не в пример лучше: так будто на дворе 19 век. И слово ремонт ей тоже было неведомо.
По началу Петрович решил, что она ломбард держит – столько у нее в квартире всякой лабуды хранилось. Одно старье. Не протолкнешься. А он то в теле был. Но затем заприметил свечи, травы, да карты гадальные. Зеркала эти. Много их тут было. Да мрачные такие. И понял Петрович, что старушка салон держит – не какой-то там – а магический.
Ну тут еще больше над ней потешаться стал. За глаза конечно. Когда она не видит. Да только все она видела.
***
На этаж к бабке Петрович поднялся в черном костюме. Лучшее, что нашел дома. Поправил галстук, ухмыльнулся, блеснув клыками.
А возле дверей стушевался. Бабка то выходит ждала его – чеснок вон повесила.
Он попятился. Острый запах лез ему в ноздри – да больно как! – точно расплавленный свинец заливают.
– У-уй, - выдохнул он и чихнул.
Да так мощно. Аж стекла в подъезде повылетали. А дверь чуть с петель не слетела.
Обратите внимание: Немного мистики. Рассказ "Лозовиха". Часть 13. Нелегка шапка Мономаха.
Заскрипела вся, вжалась бедная, обналичники взяли и отвалились. Но дверь выстояла. А секунду спустя открылась.На пороге возникла бабка. Как всегда, в черном платье, как на бал собралась.
– Чего шалишь, Ванюша? – проворковала она.
А глаза горят. Точно два черных омута. И надвинулись так на Петровича, как туча в грозу. Ну он и учуял, как его в землю вминает. Точнее сказать в лестничную площадку. Зубами аж заскрипел, разозлился.
– Да чего это ты проклятая удумала, – прорычал он, – обманула меня!
Он ей душу конечно в карты проиграл. Сам тогда удивился. Но хитер был: отдал в обмен на бессмертие. А коли умереть не можешь, то и душеньку свою при себе сбережет думал.
Он вообще был большой обманщик. Да и сам большой – кило этак под 200. Зато глаза у Ивана Петровича – тоже большие – красивые и зеленые были. Это чтобы вы не подумали, что в нем и вовсе ничего хорошего то нет. Во всех есть.
– Да ты чего, Ванюш, – сказала бабка, – не со зла это я. Просчиталась. А тебя это ж вон как – машина сбила. Но не помер ведь, а?
Вампир шипел, изрыгая проклятия.
– Живым хочу быть!
Бабка кивнула.
– Оно и понятно, – сказала она, – Морока то одна с мертвыми. Да ты проходи: сыграем. Глядишь и помогу тебе, по старой дружбе.
Она достала из кармана колоду.
– Как карты лягут.
При всей своей злобе, глаза Петровича загорелись. Он облизнулся, вкусное что учуял.
– А может это… в мои, а?
Он знаете ли без колоды из дома не выходил. И в подтверждение своих слов достал из кармана свои. Две, новенькие с виду, не распечатанные. Потому как знал, во что играть будут.
И пусть понимала бабка, что колоды то кропленые, кивнула.
– Можно. Отчего же нельзя.
Сняла вязанку чеснока с двери. Накинула её на шею, точно бусы и пригласила его к столу. Потому как вампирам без приглашения в дом нельзя. Не пропустит старый закон. И тут не важно, что никто его не помнит уже.
– А за косяки, – старуха погрозила ему пальцем, – я еще с тебя взыщу.
Петрович само собой согласился. Он при виде карт сам не свой становился: кроткий и покладистый. Что конечно обманчиво. Ну прям как кот!
***
– Прошу, – указала старуха на стул справа.
И уселась сама. Разве что юбки свои подобрала. Петрович поморщился. К запаху чеснока примешался запах лаванды. Видать от моли везде раскладывала пакетики. А может и сама так пахла уже.
Фрейберг: «Еще немого о ведьмах» Фото (с) Pixabay.comПетрович плюхнулся на стул и улыбнулся. Понятное дело играли в Штосс. Резким щелчком он преломил колоду, смахнув большим пальцем скрепляющую ленту.
Старуха проделала тоже самое со своей колодой, которую он ей предварительно выдал. Вытащила из нее карту. В закрытую. Посмотрела на нее внимательно, запомнила и отложила.
И он запомнил. Потому как на рубашке у той карты была черная полоса. А стало быть загадала старуха даму пик.
– Даю тебе шанс отыграться, – глаза старухи загадочно блеснули, – по совести поступить. А жизнь тебе так и быть верну. Не я отнимала, да больно нравишься ты мне Иван Петрович, пусть и шалишь порой…
Щелкнула пальцами, и темнота в комнате ожила. И сам Петрович почувствовал, как оживать стал. Кружится вокруг него тьма, щекочет, будто через кожу просачивается. Даже волоски на руках дыбом встали.
Только этого то Петровичу и надо было от ведьмы.
– Играем! – воодушевился он.
– Играем.
И стал метать карты на стол.
– Семерка пик слева, дама червей – справа, – объявил Петрович.
А сам смотрит на нее, точно съесть хочет своими зелеными глазами.
Тут даже подумал: а может по-честному сыграть? Старуха то не промах! Ну, думал тварь, а нет, осталось в ней что-то порядочное. Вот и жизнь ему вернула. А он…
Да только азарт его поборол. И когда в ладонь ему легла дама пик - с зазубренкой по краю - простым движением руки он отправил её в рукав, точно фокусник. Не зря же в костюме пришел.
А следующим же ходом вытащил ее заново метнув на свою сторону.
– Пиковая дама! – ухмыльнулся Петрович, - Ай да везенье!
– Пиковая, – согласилась ведьма и неприятно ухмыльнулась.
Потому как: откуда он мог знать что она загадала?
Старуха подалась вперед. Чернющие радужки в ее глазах перевернулись, как две монеты и стали в разы больше. Теперь она сидела как филин, воззрившись на Петровича.
– Так тому и быть, – ухнула бабка с ухмылкой.
И темнота вокруг точно с цепи сорвалась. Завертелось все, завыло ветром в ушах. Заскрипела мебель в комнате. Взметнулись карты вихрем вокруг стола. И Петрович схватился за него руками. А то думал сдует сейчас. Пыжился, пытался взглядом ее побороть. Зашипел весь от усилия. Глаза полыхают, аж зелень льется на стол. Даже пот кровавый на лбу выступил. Да только сильна была ведьма. Выдержала его взгляд. И как кулаком по столу жахнет.
Так все и прекратилось в тот же миг.
А Петрович сидит и понять ничего не может. Усы морщит. Шипит, шерсть дыбом, когти выпустил.
– Ну-ну, Ванюша, – переменилась в лице бабка, заворковала, – иди сюда кисонька, за ушком почешу.
И Петрович, сам от себя в шоке, на стол запрыгнул, хвостом машет. Позвала его хозяйка. Гладить будет. Ой. Ну он на ручки к ней и прибежал.
Сидит, мурчит котяра. Черный и большой.
– Глаза то какие красивые, – восхитилась она, поглаживая кота, – как трава.
А кот ластится, бабкину руку лизать начал. Носом тычет в ладонь.
– Ох, мы с тобой заживем, Ванюша, – улыбнулась бабка, – квартиру твою сдавать будем.
Тут конечно Петрович мог бы рвать да метать. Но так ему хорошо стало впервые в жизни. А квартира, то что – бог с ней – вкусным бы чем угостили, он и рад.
Фрейберг: «Еще немого о ведьмах» Фото (с) Pixabay.comВот и началась у него настоящая жизнь. А еще говорят, что после смерти ничего не бывает.
Да они с бабкой столько народу еще облапошат! Он ей таких схем начертит, что они как цари жить будут!
Спасибо, что дочитали рассказ! Если понравилось, ставьте лайк и подписывайтесь в раздел. Будут и другие рассказы)
Больше интересных статей здесь: Мистика.
Источник статьи: Шулер. Или еще немного о ведьмах.