Неохотно говорят о пережитом бывшие солдаты. Но часть жизни нельзя так просто выдернуть из воспоминаний, и вот беседа с ветераном Афганистана Борисом Владимировичем Нагибиным уводит в неоднозначные и многоликие для страны восьмидесятые годы.
Боец смолоду
Окончил он сначала восьмилетнюю школу, а потом и Марьяновскую первую. В школе еще получил водительские права категорий «В» и «С», тогда возможность изучать автодело была у всех старшеклассников в рамках трудового обучения. После школы Борис устроился работать на местный аэродром ДОСААФ, водил машину с насосной установкой, доставлявшую горюче-смазочные материалы для самолетов и вертолетов. Первые три прыжка с парашютом совершил уже там, во время проведения районных учебных военных сборов от военкомата. А в 1979 году Борис Нагибин был призван в ряды Советской армии. Этот день он хорошо запомнил, ведь служить Родине отправился 29 октября – в День рождения комсомола.
Полгода новобранец нес службу в Псковской воздушно-десантной дивизии. Зная о хорошем опыте вождения и ремонта техники, причислили Нагибина к ремроте. Ремонт и поддержание технического состояния передвижной танкоремонтной мастерской на базе грузовика ЗИЛ-157, предназначенной для ремонта боевой техники в полевых условиях, входили в обязанности парня. В основном машина стояла «на приколе», но должна была быть готова на случай тревоги или учений. А еще тренировки на выносливость, обучение стрельбе – так и проходило время в части.
- В школе я особо спортом не увлекался, — заметил Борис Владимирович. – Так, после уроков соберемся с мальчишками в футбол погонять, на каток сходим… Клюшки хоккейные самодельные мастерили, коньки к валенкам прикручивали. У кого коньки на ботинках – редкостью и шиком считалось. А в армии, хочешь – не хочешь, надо тренироваться. Позже получил кандидата в мастера спорта по бегу, лучшим был в своей группе.
А однажды рядовой Нагибин приболел, попал в медсанчасть. И тут по госпиталю слух пошел про Афганистан. В новостях ведь ни слова тогда об этом не говорили, в газетах не писали. Краем уха услышал об этом и Борис. Мысли о том, что где-то идет война, у молодого парня не возникло, но интересно было побывать в другом государстве: манила заграничная романтика.
- Мы слышали лишь официальную версию, что наши соотечественники оказывают Афганистану интернациональную помощь, помогают строить социализм, — рассказывает Борис Владимирович. – Вот и сбежал я из медсанчасти, подошел к начальнику штаба полка – майору. Выяснил, что необходимое количество человек уже набрано.
«Запишем тебя в резерв», — пообещал майор, и начался период неопределенности длиною в месяц. Чуть ли не ежедневными стали учения по стрельбе, метанию гранат. И тут случай на тренировке и предопределил дальнейшую судьбу Нагибина.
- Комичный был инцидент. Метали мы гранаты РГД – настоящие, но маломощные, с небольшим радиусом поражения. Выходят на позицию три человека и по команде офицера бросают их, а сами прячутся за кирпичную стену. И вот один наш товарищ, фамилия была такая же неприглядная, как и его поступок, кидает гранату последним из трех, и она у него падает назад. А мы все бросились в кучу и на землю друг на друга вместе с офицером.
Граната взрывается, и осколок попадает прямо в «пятую точку» тому товарищу. Остался он залечивать рану, а меня, вызвавшегося добровольцем, взяли в Афганистан.
Прыжок в неизвестность
Вылет в республику состоялся в мае 1980 года на десантном самолете ИЛ-39. На таком Борис не раз уже летал, когда совершал учебные прыжки с парашютом.
Ночью ИЛ-39 с бойцами на борту приземлился на военном аэродроме города Красноводска на границе с Туркменистаном, ночь провели там, а на другой день уже были в Кабуле.
- За полгода службы в Пскове я ни разу солнца не видел, — вспоминает Борис Нагибин. – Там всегда пасмурно, сыро, промозгло. А в Кабуле жара за тридцать, аэродром посреди пустыни расположен. Полдня нас там продержали и потом стали распределять по подразделениям. Я попал в 357-й полк Витебской воздушно-десантной дивизии. Располагался он в древней крепости Бала-Хиссар на окраине Кабула. Там до ввода наших войск стояли афганские десантники, наши их потом оттуда вытурили почти всех, осталась лишь небольшая часть.
В Афгане Борис снова служил в ремроте, но недолго. Машин не хватало, и бойца перевели в первый батальон первой стрелковой роты. Период с середины мая до лета 1980 года проходил, по его словам, ни шатко ни валко. Не было схваток с противником, только лишь небольшое влияние смены правительства республики и государственного переворота, последовавшего за этим. Поначалу местные приглядывались к советским солдатам, но с каждым годом обстановка накалялась. Удивлялись наши бойцы трофеям, полученным в результате первых столкновений. Была среди них винтовка «Бур» образца XIX века, которая пробивает бронежилет насквозь, китайские автоматы Калашникова, попадались и немецкие автоматы Шмайссера, ППШ времен Великой Отечественной войны… Разнообразие вооружения противника поражало, как и бесстрашие. Солдаты вспоминали, что афганские боевики ходили даже с саблями.
Уроки гор
О первом боевом выходе своего полка Нагибин вспоминает так:
- Это было что-то! В плотном комбинезоне советских десантников, они были оливкового цвета и застегивались сзади на пуговицы, что крайне неудобно в деликатных обстоятельствах. Еще кирзовые сапоги, каска, бронежилет. И все это в условиях тридцатиградусной изнуряющей жары. Позже мы даже ради смеха в расположении проверяли – на броне лепешки пекутся! Поднялись мы на возвышенность и легли плашмя – бери нас хоть голыми руками! Опыта никакого. Одно ведь дело по мишеням стрелять в части. Молодой состав, офицеры, ни разу не бывавшие в бою – все чувствовали себя одинаково. Это те, кто после 1983-го воевал, учились уже на наших ошибках.
Позже отдельный батальон, в котором служил и Борис Нагибин, был перемещен в провинцию Лагман под Джелалабадом, поистине райский уголок, где кругом растут пальмы, в декабре созревают апельсины. И там уже, как говорит он, началась настоящая эпопея.
- Стояли на плато, а внизу, в долине, располагались кишлаки, — продолжает рассказ ветеран. – Контролировали дорогу, ведущую из Кабула в Джелалабад, сопровождали колонны, сидели на «точках» вдоль трассы, задерживали караваны противника с оружием. Научились и правильно в горы ходить – налегке, уже без касок. Бронежилеты брали лишь в крайних случаях, когда приходилось ночевать в горах, чтобы спать не на голых камнях. Боеприпасов брали побольше, еды поменьше. Перед выходом напивались водой, как верблюды, а с собой брали всего одну фляжку. А если нас было много – то наливали воду в прорезиненный бурдюк типа рюкзака. Когда сильно хотелось пить – выручал сахарок из сухпайка или сухарик. Съел кусочек – слюна выделилась и перебила жажду. Иногда в горах проводили по нескольку дней, иногда больше недели. Выглядели мы, конечно, после этого не как бравые советские солдаты – худющие, грязные, бородатые, оборванные… О том, что мы служивые люди, можно было догадаться лишь по звездочкам на панаме и на пряжке ремня.
С местными наши бойцы старались лишний раз не встречаться. Распознать врага было непросто: днем это может быть обычный мирный житель кишлака, усердно пашущий каменистую горную землю железной сохой, запряженной быками, а ночью он же может засесть в горах с винтовкой и стрелять из нее по людям. Часто бойцов, отправившихся в селение, могли и не увидеть больше, и Борис Нагибин не понаслышке об этом знал.
- Если сразу прирежут – это, считай, повезло. Потому что побывать в их плену – хуже смерти. В нашем подразделении, к счастью, не было такого. Но в Кабульском гарнизоне я видел парня, который умудрился сбежать из плена. Мальчишка седой был, зашуганный, не в себе… И это ведь все расследовалось потом, сколько его на допросы таскали, выясняя все обстоятельства. Дальнейшую судьбу этого пленного не знаю.
Командир взвода, в котором служил Нагибин, после каждого привала поручал всем командирам отделений проверить наличие личного состава, чтобы никто не отстал от группы. Подчиненные ценили своих офицеров, и те были отзывчивыми по отношению к ним, ведь пуле все равно, рядовой ты или офицер. Опасность могла настигнуть всех одинаково в любой момент. Командиры это отлично понимали, учили солдат всему терпеливо, бывало и гоняли, если по делу. Ведь с каждым годом в Афганистане становилось все опаснее, после 1981 года стали уже минировать дороги.
- Сопровождали мы колонны на пути через ущелье, — вспоминает ветеран. — С одной стороны высокие горы, с другой – обрыв и река. Подойдем вперед и ждем, когда подойдет колонна, смотрим, чист ли путь. Охраняем, чтоб дорогу не перекрыли. С нами был взвод афганский правительственный, они выше нас расположились. И перебежали на сторону противника. Там это было в порядке вещей, ведь в армию мобилизовали насильно. Служили они по два с половиной года. Бывало, спросишь у местного: «Что будешь делать после дембеля?». «А в горы пойду! Или сбегу» — говорит. – У меня отец там, брат, с вами воюют». А еще изо дня в день, как только батальон выходит на построение, нас повадились обстреливать. Опасно, казалось бы, в любой момент смерть можно встретить. Но мы, молодые, не думали об этом. Если бы думали, то кто бы тогда воевал? Наши деды в Великую Отечественную ведь тоже не думая шли в бой. Я вот уверен был почему-то, что меня не убьют.
Больше половины взвода полегло в битвах за полтора года службы. В самые горькие моменты мысли марьяновца Бориса Нагибина, как и всех, кто остался в живых, занимала лишь одна мысль: как вынести оттуда раненых и убитых. И однажды снаряд разорвался рядом с ним. Его контузило, лежал в медсанбате недалеко от палатки, куда отнесли тела погибших бойцов, чтобы потом отправить на Родину грузом двести. Рядом с палаткой стоял штабель цинковых гробов.
- Предлагали мне не единожды сопровождать борт с телом убитого бойца, но я сказал: «Лучше сразу меня расстреляйте!» — С дрожью в голосе произносит Борис Владимирович. – Как мне смотреть в глаза матери, когда я приехал весь из себя живой, а ее сына привез мертвым.
В госпитале рядовой Нагибин пролежал чуть больше месяца и снова вернулся в строй. В ноябре 1981-го демобилизовался. Новый 1982-й год в первый и единственный раз встречал уже в Москве, где вместе с товарищами навестили в госпитале однополчанина, проведали и родственников Бориса Владимировича. Затем с омичом – Анатолием Бондаренко и еще одним товарищем отправились уже на Родину. В Омске благодаря Анатолию Нагибин устроился на завод транспортного машиностроения имени Октябрьской революции, где собирали боевые машины и танки. Отработал 15 лет в литейном цехе.
Нынче Борис Владимирович трудится сторожем в Комплексном центре социального обслуживания населения. В этом году он встретит 60-летие.
О войне напоминает периодическая боль в спине, да внук Саша то и дело спросит, какое было тогда оружие да военная техника.
- Внук говорит про меня: «Мой дед не строгий, он сосредоточенный», — улыбается ветеран. – Как спросит про детство, отшучиваюсь, что в моем детстве динозавры бегали, а мы в них стреляли из рогаток. Да наставляю, чтоб больше читал, а не сидел в телефоне.
Спрашивал внук и о медалях, одна из которых – «За боевые заслуги» была вручена деду за умелые и инициативные действия, сопряженные с риском для жизни, имеет особое значение для Бориса Владимировича. Награжден он и многими юбилейными медалями в честь годовщин вывода войск.
2021 г.
#афганская война #рассказы ветеранов
Больше интересных статей здесь: Война.
Источник статьи: Честь прежде всего.