У меня было абсолютно все: хорошая работа, красивый дом, любимая невеста. Но в один миг все это разрушилось.
Мою невесту звали Марина. Она была из довольно богатого еврейского рода. И хоть мы с ней встречались еще со студенческого времени, а меня нельзя было назвать бедным человеком, они были категорически против нашей свадьбы. После большой ссоры с родителями, Марина несколько недель не возвращалась домой. Мы поехали отдыхать на побережье, а когда вернулись, решили пожениться, несмотря ни на что. Своих родителей на свадьбу Марина не захотела даже приглашать. Я пробовал убедить ее еще раз подумать – родители одни, от них нельзя так просто отказываться. Возможно, если поговорить с ними еще раз – они изменят свое мнение. Но в этом вопросе Марина категорически отказывалась меня слушать.
Я не был толком знаком с ее родителями. Маму я несколько раз видел еще в университете, а вот с отцом и вовсе не виделся никогда. Они не приглашали меня домой и не показывали никакого желания познакомиться.
Мы сыграли скромную свадьбу, на которой присутствовало чуть больше десятка общих друзей и моя сестра (мой отец умер еще, когда я был ребенком, от инсульта, а мама два года назад погибла в автомобильной аварии).
На следующий день после свадьбы мы проснулись достаточно рано. Приготовили завтрак, выпили кофе. День начинался как можно лучше, а завтра мы должны были вылететь в медовый месяц.
- Нам надо немножечко изменить твой дом, - обернулась ко мне Марина, когда мы, обнявшись, сидели на диване в гостиной.
- Да? – я удивленно посмотрел на нее. – И что же тебе здесь не нравиться?
- Нравиться все, но изменить все-таки нужно. Во-первых, надо сделать детскую комнату. Сначала одну, а потом увидим… Во-вторых, мне нужна мастерская. Где я буду работать, когда нужно будет присматривать за детьми?
Я засмеялся, а тогда нагнулся и поцеловал ее. В тот миг я понимал, что люблю ее больше жизни.
В углу в гостиной стояли подарки со свадьбы. Марина предложила наконец-то их просмотреть. Мы хорошенько повеселились, пока разбирали всякие кастрюли и кухонные комбайны.
- Что это?
В самом углу стояла невзрачная деревянная коробочка.
- Это твое? – удивленно спросила моя жена.
- Нет, видимо принесли с подарками.
Я повертел ее в руках. Достаточно тяжелая, хоть и выглядела небольшой. На крышке были какие-то непонятные символы.
- Может, ее открыть?
Марина только сдвинула плечами и взялась за другие подарки.
У коробочки была крышка на петельках. Я аккуратно ее приоткрыл. Внутри было пусто. Ну почти. Когда я ее обернул вверх дном, оттуда выпала бумажка. Я удивленно ее поднял.
- Любимая, - напряженно позвал я, когда прочитал написанное на бумажке. – Посмотри, кажется, это от твоих.
Марина на пару секунд застыла, а тогда протянула руку за бумажкой. Прочитала и крепко сжала зубы.
- Выбрось ее, - она смотрела на коробку, как на что-то очень противное.
- Но…
- Выбрось!
Больше мы к этой теме не возвращались. Я убрал коробку в коридор. Через полчаса собирался идти в магазин. Вот тогда и выброшу.
Такой «подарок» от родителей, видимо, очень неприятно поразил Марину. Обед она готовила молча. Я не хотел ни о чем спрашивать. По крайней мере не сегодня. Может, когда мы вернемся из медового месяца. Отдохнувшие и полные сил…
Я как раз собирался выходить в магазин, как услышал, что захлопнулась входная дверь. Кто-то пришел? А, нет. Видимо, Марина вышла во двор. Возле моего дома был гараж и небольшой сад. Подумал, что ей пойдет на пользу погулять на свежем воздухе.
Чуть не забыл кошелек. Взял ключи от машины. Может, прихватить с собой и Марину. Купить ей что-то. Шопинг всегда поднимал ей настроение.
Я был уже у двери, когда снаружи послышался жуткий крик. И даже не крик, а настоящий вой. Я с такой скоростью открыл дверь, что они чуть не слетели с завес. Картина, которую я увидел во дворе, привела меня в настоящий ужас.
Возле гаража плохо угадывался силуэт Марины. Все ее тело охватил огонь. Она размахивала руками и со всей силы орала. Это был даже не крик, а вой от боли.
Мне понадобилось несколько секунд, чтобы хоть как-то понять ситуацию. Тушить. Нужно было потушить. Я снял из себя куртку и бросился к жене. Свалил ее на землю и принялся сбивать с нее огонь. В отчаянии понял, что вместе с ним отлетают куски кожи и плоти. Слезы заступали мне все вокруг. Я почти ничего не видел, но не останавливался, пока весь огонь не потух.
Передо мной лежало до неузнаваемости изуродованное огнем тело моей любимой жены. Она тяжело хрипела. Повернула ко мне голову, подняла полные боли глаза и погасла…
Кто-то вызвал пожарных и полицию, а я так и сидел на земле, не понимая кошмар это или жуткая явь. Меня подняли на ноги, все что-то спрашивали… Но я еще долго не понимал ничего.
Полиция в своем отчете написала, что это самоубийство. Я не верил в эту версию. Как человек, еще пару часов назад строивший планы на будущее, мог все это перечеркнуть, убив себя? Такого просто не могло быть. Да и предсмертной записки никто не смог найти. Ее кто-то убил. Я был в этом уверен.
Цеплялся за эту мысль до последнего. Пока полицейские не догадались показать мне запись из моих же камер видеонаблюдения. Я с ужасом наблюдал, как Марина зашла в гараж, вытянула оттуда бак с бензином, облила им себя и подожгла.
Но почему она так поступила?
Ответа на этот вопрос у меня не было.
Она стояла просто передо мной. Красивая и смертельно бледная. Смотрела на меня и манила за собой. Мне так хотелось пойти за ней. Так хотелось. Но я не мог даже ногой пошевелить. Вдруг ее лицо изменилось. Куски кожи начали отпадать, оголяя белый скелет. Я что-то закричал…
И проснулся в холодном поту. Уже прошло две недели с того дня. Марина постоянно стояла у меня перед глазами. Стоило мне прикрыть веки, как она сразу же появлялась. Стоило посмотреть на незнакомую женщину, как вместо нее стояла моя жена. Каждую ночь она приходила ко мне во сне. Я просыпался от ужаса и больше не мог уснуть до утра. Не стоит даже и говорить, в каком я был состоянии.
При жизни меня держала только сестра. Она заставляла меня есть, пить, принимать душ. Не знаю, что я бы без нее делал.
Я как раз шел с ванной, как мне на глаза попалась небольшая коробочка. Она стояла на полке в коридоре.
- Как она здесь оказалась? – тихо пробормотал я и взял ее в руки. И снова она показалась мне слишком тяжелой для своих размеров.
Мне ответила Оля, которая как раз на кухне готовила обед:
- Я ее туда поставила. Она валялась под ногами.
Несколько секунд я тупо держал коробочку в руках, а тогда меня как будто поразило молнией. Эта коробка. Разве не после ее открытия Марина начала себя странно вести?
Я молча пошел в свою сторону. Коробочка так и осталась в моих руках.
Это был подарок от ее родителей? Что-то очень странный подарок. Сел на кровать и посмотрел внимательнее на коробку. Сверху она была покрыта какими-то письменами. Они наполовину стерлись от времени, я не мог понять, что там написано. Что это? Иврит?
Открыл коробку и посмотрел внутрь. Там было абсолютно пусто. Зачем такое дарить родной дочери в день ее свадьбы? Какой в этом смысл?
Разве только, что смысл все-таки имеется. Возможно, это было какое-то сообщение от ее родителей. Но что они хотели сказать таким подарком? Я никогда не узнаю об этом, если не спрошу.
Ничего не сказав сестре, я ушел.
У них был большой старинный особняк за городом. В нескольких сотнях метров от него росли только сады. Соседей у них не было.
Охранники остановили меня еще у ворот. Я кричал и пытался пройти внутрь, но ничего не получилось. Отойдя немного в сторону, я решил, что не буду сдаваться. Посмотрел по сторонам и вскарабкался на высокий забор. Если охранники это и увидят по камерам (а я был уверен, что здесь их много), нужно будет время, чтобы меня поймать.
Входная дверь была заперта. Я стучался со всей силы. Потом начал орать.
Недалеко от двери было окно. Мне показалось, что там кто-то пошевелился. Я сразу же переметнулся туда.
Но мне не удалось ничего сделать. В ту же секунду налетели охранники, скрутили меня и поволокли к воротам. Я кричал и упирался, но их было больше.
Когда, проклиная все на свете, возвращался к машине, нащупал в кармане какую-то бумажку. Что это? Вытянул из кармана и развернул. Это была записка.
«Через полчаса жду тебя в Центральном парке возле магазина игрушек. Яков».
Яков? Разве не так звали брата Марины? И как эта бумажка попала мне в карман. Неужели кто-то из охранников ее туда бросил? Я оглянулся назад, но возвращаться не было никакого смысла. По крайней мере, сегодня. Я сел в машину и поехал в Центральный парк.
Мне не пришлось долго ждать. Через две минуты после того, как я туда подъехал, ко мне подошел высокий темноволосый юноша. Лет 19, не больше. У него была бледная кожа и измученные глаза. Внезапно я понял, что две недели назад умерла не только моя жена, но и его сестра.
Он принялся рассказывать мне очень странную историю. Якобы, в 1942 году его прабабушку Розу поймали нацисты. Ее детям удалось выжить только потому, что нашлись добрые люди, которые долгие месяцы прятали их в подвале. Их мать же увезли в Освенцим. Несколько месяцев она провела в «Блоке Смерти», после чего ее заживо сожгли в крематории. Ее последние дни прошли в таких пытках, а смерть была настолько ужасной, что ее душа не смогла упокоиться с миром. Она стала диббуком – неприкаянной душой, которая блуждает миром в поисках выхода. Есть легенда, что душа прабабушки Розы так и не смогла успокоиться. В ее родных краях начали происходить странные вещи. Несколько женщин и девушек в короткое время заканчивали жизнь самоубийством, сжигая себя. Отец одной из них клялся, что в его дочь перед смертью вселился какой-то демон. В конце концов нашелся человек, который решился загнать неприкаянную душу в ловушку и изгнать ее в другой мир. Это получилось у него только наполовину. Он сделал коробку, покрыл ее специальными письменами и загнал диббука в нее. Но он был недостаточно силен, чтобы полностью изгнать его. Он умер, дух женщины так и остался в той коробке. Ее еще называют ящиком диббука.
- Я знаю, что это странно звучит, - сказал напоследок Яков. – Но смерть сестры была слишком странной. Тебе не кажется, что это не может быть просто совпадением?
Я подумал о коробке, которую мы нашли среди свадебных подарков, и мои ноги подкосились.
- Один раз я видел такую коробку, - продолжал парень. – Отец хранит ее под замком и никому не дает даже прикоснуться. Я бы и дальше считал легенду легендой, если бы не… Подумай хорошо, ты не видел у себя дома что-то подобное? Просто…
По моему лицу он все понял.
- … ее ни при каких обстоятельствах нельзя открывать…
Я ехал настолько быстро, насколько это было возможно. Что же я наделал? Что же я наделал? Перед глазами стояла Оля, которая осталась дома с той коробкой. С коробкой, которую я только недавно открывал. Если этот диббук на самом деле там…
Яков сидел на заднем сидении. Он ничего не говорил, но было видно, насколько сильно он напуган. Но он сам захотел поехать со мной.
Когда я заехал во двор своего дома, мне отлегло от сердца – Оля стояла и смотрела на облака. Видимо, она уже переживала, куда я так неожиданно подевался.
Я быстро вышел из машины. Мой спутник сделал то же самое.
- Оля!
Она не оборачивалась.
- Сестренка? Обед готов?
Она медленно обернулась. В ее движениях была какая-то странная резкость. Сначала она повернула туловище, и только после этого – голову. Нет, нет, только не это.
Ее глаза были полностью белыми. Зрачков не было. Она смотрела куда-то сквозь меня.
- Огонь очищает, - ее голос больше напоминал рычание. – Нет ничего лучше огня.
Только сейчас я заметил, что в руках она держит мою старую зажигалку.
- Нет, - закричал я и подбежал ближе. – Стой!
Мне удалось выбить зажигалку с ее руки до того, как появился огонь. Но она вдруг начала очень странно себя вести. Завыла, как собака, тогда встала на четвереньки и зарычала на меня. От шока я отскочил назад. Она опустилась на землю и начала ползти, извиваясь, как ящерица. Я сделал еще пару шагов назад.
- В нее вселился диббук, - услышал я крик Якова. – Если мы ее не остановим, она навредит себе или кому-то другому.
Я не смог ответить, так как демон в теле моей сестры вдруг прыгнул на меня и завалил на землю. Ее зубы клацнули у меня над ухом – я еле успел отклониться. С какого времени у Оли появились такие клыки?
Мне хватило сил только на то, чтобы не дать ей откусить от себя кусок тела. Она была настолько быстрой и сильной, что даже скинуть с себя ее я не мог. Пустые белые глаза пронзали меня, как огнем. Но когда я понял, что начинаю задыхаться и уже долго не выдержу, пришла помощь. Яков сумел вцепиться ей в спину, и оттянуть ее на себя. Возле него лежала веревка. Я тупо сообразил, что такая же должна была быть в моем гараже.
Думая, что со спины она не сможет ничего ему сделать, Яков победно закричал. Но она вдруг вывернула руки в другую сторону. Еще через пару секунд назад начала смотреть и ее голова. Как на замедленной пленке я наблюдал за тем, как ее тонкие пальцы тянуться к его горлу. Еще секунда – и она вцепиться в него мертвой хваткой.
Я быстро поднялся на ноги. Все еще не мог нормально дышать, поэтому просто со всей силы врезался в них. Это подействовало – она пошатнулась, а Яков отлетел в сторону. Теперь ее целью снова стал я.
- Веревка! – только и успел крикнуть я до того момента, пока она снова на меня не прыгнула. Но в этот раз я уже был готов. Немного отклонился в сторону и успел схватить ее за руку. Через мгновенье возле меня уже был Яков с веревкой.
Ее вторая рука потянулась к моему горлу. В этот раз я не мог ничего поделать – все мои силы уходили на то, чтобы удержать ее на месте. Пальцы уже были на моем теле, когда Яков с криком налетел на нее. Каким-то чудом ему удалось накинуть на нее веревку. Общими усилиями мы затянули ее руки за спину и крепко связали. Потом то же сделали с ногами.
На Олю, или то, что теперь с ней стало, было страшно смотреть. Она рычала, шипела, разговаривала на непонятных языках и выкрикивала голосами зверей. Ее тело бесконечно извивалось, суставы переворачивались в разные стороны, а пустые глаза вертелись в разные стороны.
Вдвоем мы занесли ее в подвал и там наглухо закрыли. Яков сказал, что знает человека, который должен нам помочь. Если ему это не удастся, то не удастся никому.
Через два часа он привел к моему дому своего знакомого цадика. Он внимательно и вполне серьезно выслушал нас. После окончания рассказа, его лицо стало бледнее снега. Но он пообещал помочь.
- Мне одному такое не под силу. Старый я уже. Надо позвать на помощь. Он начал кому-то звонить и что-то настойчиво объяснять. Я без сил сидел у порога и ни во что не вмешивался. Из подвала время от времени слышались крики и рычание.
Уже начинало темнеть, когда в мой дом пришло еще десять пожилого возраста евреев. Яков сказал, что это самые уважаемые старейшины нашего города. Он был уверен, что они со всем справятся.
Цадик попросил принести ту злосчастную коробку. Пару минут осматривал ее, а тогда попросил открыть подвал. Нас с Яковом туда не пустили.
Таких криков, как в ту ночь, я не слышал больше никогда в жизни. И, надеюсь, больше не услышу. Несколько раз я порывался зайти туда, но Яков упорно не пускал меня. На улице начался сильный ветер.
Все прекратилось только под утро. Дверь подвала открылась, и оттуда показался цадик. За ним вышли и остальные. Их лица были черные и уставшие, как будто бы они только что вернулись из шахты.
- Что?...
Цадик не ответил. Казалось, даже на это у него не осталось сил. Яков поймал его взгляд и побежал в подвал. Я же застыл на месте, не способен даже на то, чтобы сдвинуться на сантиметр. Через две минуты вернулся Яков. На руках он нес Олю. Она была без сознания.
Моя сестра была жива. Обессилена, обезвожена, она потеряла много здоровья в тот день. Провела много недель в больнице. Но она была жива. И за это я был благодарен.
И хоть там уже ничего не было, коробку сожгли в ту же ночь. Яков ушел из дома – он не мог поверить, что его родители могли так поступить с родной дочерью. Его прабабушка Роза, которая ни при жизни, ни после нее не могла найти покоя, наконец, ушла в иной мир. Я надеялся, что после всех страданий ее душа теперь обрела покой.
Интересное еще здесь: Ужас.