Помню, оставалось чуть больше недели до новогоднего вечера. возвращался я домой из города Y. Был посажен такими же нетрезвыми друзьями в поезд. Плюхнул тощих зад на место рядом с какой-то женщиной и уже хотел погрузиться в дурную дрему до самой столицы.
- Что ж ты так надубасился, сынок? - спросила пожилая соседка по плацкарту, - Праздники-то еще не скоро.
- Приличные люди за две недели начинают отмечать, мать, - ответил я, насколько мог, вежливо в такой ситуации. И тут прилично залитый глаз мой окончательно поплыл.
На сиденье напротив сидела она, любовь всей моей жизни. И читала. Не разобрать было, что читала. Такая юная и с очень серьезным видом. До ледяных коленок серьезным и внимательным.
Соседка предложила нам по очереди жареной курицы. Я отказался. И девушка напротив тоже. Женщина спросила, куда она едет. Оказалось, домой. Сессию сдала досрочно. Умная, значит. Почему я такой пьяный дебил? - пронеслось у меня в голове.
Девушка спокойно посмотрела сквозь меня. Ее не раздражал и никак не цеплял мой нетрезвый помятый вид. И я бы ни за что на свете не решился заговорить с ней. И не решился. А у нее явно не было интереса начинать общение.
Светлые волосы, джинсы и черная водолазка (заметьте, тогда про стиль Джобса, да и про него самого никто у нас не слыхивал) - это все, из чего сложился ее образ, кроме книги в руках.
Она достала из синего рюкзака яблоко. Большое. Зеленое. В обертке из бумаги. Развернула его. С нежностью. Сняла с него наклейку производителя. Вынула из тех же синих недр черный ежедневник. И наклеила на его оборот, в ряд к точно таким же наклейкам, следующую.
Я успел сосчитать. В пятом ряду из пяти не хватало лишь одной метки. А моя отрада уже впилась в зеленую мякоть. Хруст был сочный. Как снег, которого жаждут каждый год все жители страны в предвкушении Новогодней ночи. Моя Ева-инкогнито съела запретный для меня плод. Одна. И стала еще умнее и недоступнее.
А я стал двадцать четвертым. И больше никого в жизни не пожелал так, как эту сбывшуюся иллюзию, девушку мечты.
Не завидую двадцать пятому...