На следующий день Инса Симеонович привез к особняку первого покупателя. У того, как и можно было ожидать, тоже не оказалось мелочи. Однако, Инса Симеонович не был бы «самым успешным московским риелтором», если бы не предвидел это заранее и предложил клиенту целую горсть наменянных накануне рублей.
Каково же было удивление агента, когда «старуха» отвергла все попытки накормить ее мелочью. Когда в ее разверстый рот забрасывали рубль, она тотчас его выплевывала. Совершив несколько подобных попыток клиент вопросительно посмотрел на агента. Было видно, что эта игра начинает ему надоедать, но Инса Симеонович был не из тех, кто сдается так быстро. Он продолжал подавать монеты озадаченному клиенту, который начал оглядываться в поисках помощи и путей избавления от полоумного риелтора.
Когда монеты закончились, Инса Симеонович отодвинул клиента и, собрав с земли разбросанные монеты, стал запихивать их в глотку «старухе».
- На, подавись! Возьми. На! И это, и это!
Но чем больше он в нее засовывал, тем сильнее отплевывалась «старуха». Монеты летели ему в лицо – больно били по щекам, но Инса Симеонович не останавливался. Он не видел, как убежал клиент, как стемнело и как загорелся склоненный над ним фонарь. В приступе ярости Инса Симеонович подхватил валявшийся неподалеку булыжник и стал бить им изваяние. Летели искры, рука с камнем гудела от напряжения, но проклятой образине было хоть бы что. На все попытки причинить ей вред она только скалилась своим беззубым ртом.
Когда силы покинули его, Инса Симеонович опустился на ворох листвы. Он был разбит и подавлен. Впервые в жизни он не знал, что делать. В голове всплыли давно забытые воспоминания – его первая сделка с недвижимостью, когда Инсе исполнилось четырнадцать лет. То была продажа собачьей конуры его родному деду. Тогда ему казалось неважным, что его дед сам и сделал эту будку для своего пса. Молодой Инса просто выкрасил ее в белый цвет и представил как новую. Дед заплатил за конуру. И хоть это был обман, все в итоге остались довольны –особенно пес, которому два предыдущих дня пришлось спать на земле. Врожденная изворотливость и острый ум помогали Инсе Симеоновичу находить выход и, главное, прибыль в самых, казалось бы, безнадежных ситуациях. Однажды ему удалось примирить двух соседей, которые никак не могли решить кому из них строить разделявший их участки забор. Инса Симеонович взялся решить эту проблему и к безмерной радости обоих владельцев внес в их отношения мир и согласие. Взяв оплату и с той, и с другой стороны, агент убедил обоих, что строительство забора оплачено его соседом, чем вызвал у каждого оппонента неописуемый восторг.
Воспоминания мелькнули и исчезли.
- Я все равно продам эту развалюху, - погрозил агент темным окнам. - И ты старуха еще пожалеешь, что связалась со мною.
Следующие две недели Инса Симеонович неустанно возил клиентов в Спесивцев Вражек. Люди приезжали, кормили «старуху» монетами, ругали агента и уезжали. Иногда Инсу Симеоновича били. Кто-то из неудавшихся покупателей пробовал выломать дверь особняка, но отвалившийся кусок стены отбил у него подобное желание и впридачу правое плечо.
Инсу Симеоновича давно узнавали в местных антикварных магазинах, где он скупил все возможные рубли – коллекционные, золотые, серебряные и прочие. После неудачи с рублями, агент переключился на доллары, евро и прочие йены, но также не достиг успеха. В городе его прозвали не иначе как «самым сумасшедшим риелтором Москвы». Клиенты больше не выстраивались к нему в очередь. Наоборот, они избегали его.
Оставалось одно – смириться, признать себя неудачником и уволить Леночку, которая продолжала караулить офис, но ни за какие деньги не решилась бы заглянуть внутрь. По ее словам, оттуда все время доносилось «такое страшное жужжание, что кровь стынет в венах».
Инса Симеонович собирался махнуть рукой на свою карьеру, когда к нему обратился некто Долгопятов. Ни на что не надеясь, агент назначил встречу.
При виде Долгопятова Инса Симеонович понял – быть ему сегодня битым. Огромные кулаки и шрам на подбородке говорили сами за себя. Такие как этот тип или получают свое, или… все равно получают свое. Каким это достигнуто способом их не интересует.
Чем ближе была цель их поездки, тем сильнее вжимался в сиденье Инса Симеонович и тем больше выделялась из него влага. Слава богу, пока только в виде испарины. Последние минуты были особенно тяжелыми.
- Сейчас направо, - словно перед казнью выдавил из себя агент. – Теперь – налево. Немного вперед и опять направо. Приехали!
Впрочем, профессионализм он пока не растерял и поэтому, надев дежурную маску преуспевающего дельца, бодро выскочил из машины.
Долгопятов вышел следом. Не проронив за поездку ни одного слова, он молчал и сейчас. Окинул взглядом пыльный фасад, скользнул глазами по стенам соседних домов – ни одного окна – словно в тюрьме. Сплюнул на булыжную мостовую, удивившись своим мыслям – от тюрьмы пока его бог миловал.
Дом ему сразу понравился – с высокими этажами, окна такие, хоть верхом на коне въезжай. И еще этот коротышка что-то говорил про сад. Для центра Москвы не так уж и плохо. Осталось выяснить, сколько он хочет содрать за эту халупу, а пока нужно делать вид, что в ней нет ничего особенного.
Инса Симеонович ждал его у дверей дома, и так как расхваливать больше было нечего, он начал с них.
- Вы только посмотрите – это же настоящее произведение искусства. Какая резьба – ей двести лет. А львы! Не иначе как александровских времен. Кольца в пасти – это молотки, чтобы вызывать швейцара.
- К дому еще и швейцар прилагается? – впервые подал голос Долгопятов.
Неожиданно для него эта фраза так рассмешила агента, что тот просто зашелся от смеха. Он смеялся, хлопал себя по бокам, приседал и делал все, лишь бы оттянуть момент надвигавшейся катастрофы.
Так продолжалось с минуту – пока Долгопятов выразительно не посмотрел на часы.
- Давай-ка, любезный, зайдем внутрь. Некогда мне.
Инса Симеонович поперхнулся.
- Я вам еще не все показал – здесь есть одна чудная вещица. Смотрите, таких уже не делают. Идет в комплекте с домом совершенно бесплатно…
- Видел я эту уродину. Ближе к делу – открывай!
Агент топтался на месте.
- Видите ли… Дело в том, что сначала нужно заплатить.
- Это за что же? – поднял бровь Долгопятов.
- Чтобы войти, - жалобно проблеял Инса Симеонович, на всякий случай закрывая один глаз.
- Ты что, в музей меня привел? Может еще тапочки надеть? Могу организовать бесплатно – у меня знакомый в морге. Там этих тапок столько…
Инса Симеонович стал бледный как полотно.
- Н-нет. Это не я. Так сказал… написал хозяин дома. Он… ему нужно заплатить. Сначала… А деньги положить сюда.
- Куда – «сюда»?
- Вот сюда, - агент ткнул пальцем в открытый рот изваяния.
Долгопятов подошел и в упор посмотрел на «старуху», затем перевел взгляд на агента, выбирая место для первого удара.
- Знаешь, клоун, что я сейчас с тобой сделаю?
Инса Симеонович прижался спиною к стене. Дрожащими руками выхватил из кармана письмо и словно щитом закрылся им от Долгопятова.
- Я же говорил – это не я. Это все хозяин дома. Он сказал, что платить нужно ей.
Долгопятов навис над ним как скала.
- И сколько хочет твой хозяин?
- Од-дин… Один рубль.
Долгопятов нахмурился.
- Один рубль? Это что значит– один миллион? Рублей? Долларов? Чего?
- Нет-нет, всего один рубль.
Долгопятов размышлял – похоже этот слюнтяй не шутит, уж очень натурально трясутся у него поджилки. Тогда в чем подвох – один рубль за дом? Ладно. Давай поиграем.
Савелий Михайлович достал кошелек.
- Банковские карты она принимает?
- Боюсь, что нет, - подал голос агент.
- А сдачу с купюры?
- Пробовали–не берет. Может у вас все-таки найдется, - несмело предложил риелтор.
- Рубль-то? – хмыкнул Долгопятов. – Спроси что полегче. Или я, по-твоему, на нищего похож?
- Нет-нет, - замахал руками Инса Симеонович и на всякий случай немного отступил. – Я так – вдруг случайно завалялся.
Было душно. Долгопятов шумно выдохнул и расстегнул ворот рубахи, обнажив на бычьей шее мощный кадык и золотую цепочку.
- Что это у вас? – спросил Инса Симеонович не отрывал глаз от этого видения.
- Это-то? Крестик – чего вытаращился?
- Да нет, - не унимался риелтор. – Это – на тесемке.
Долгопятов отвел ворот рубахи.
- А-а-а, это! Типа, оберег – мне его братишки подарили. Рубль. Царский.
Сказал и сам запнулся. Исподлобья взглянул на риелтора.
- Думаешь, подойдет?
У Инсы Симеоновича только хватило сил кивнуть.
- Ну, посмотрим, - Долгопятов подошел к «старухе»,повертел перед ней висевшую на тесемке монету. – Куда ей тут засовывать?
Не успел он договорить, как неведомая сила выдернула рубль из его пальцев и тот скрылся в старушечьей глотке. Крепкая тесьма рванула за собой своего владельца. Долгопятова прижало к разинутой пасти. Глаз «старухи» оказался напротив его глаза, который от боли и натуги стал наливаться кровью.
- Отпусти, - не понятно кому приказал Долгопятов. – Я сказал…
Он уперся в старушечье лицо, второй рукой пытался ослабить удавку на шее, но ничего не выходило – тесьма все сильнее врезалась в кожу. Долгопятов захрипел.
- Ношшш.
Снизу вынырнуло обезумевшее лицо Инсы Симеоновича.
- Что?
- В кармане… нож.
- В кармане? Где?
- Сзади, су…, - Долгопятов больше не мог говорить.
Шарить по чужим карманам было не в правилах Инсы Симеоновича, но видя, как у него на глазах прощается с жизнью потенциальный клиент, агент превозмог себя и сделал то что его просили. Нож быстро нашелся. Несколько секунд ушло на то чтобы открыть его потными и потому скользкими пальцами. Только после этого Инса Симеонович подступил к горлу своего клиента.
- Реж-ж-ж-жь! - из последних сил зарычал Долгопятов.
Инса Симеонович зажмурил глаза и махнул ножом.