Все началось с дырки. Василий Геннадьевич всегда очень трепетно относился к своему внешнему виду, и от своей жены Клавдии требовал точно такого же отношения, но не только к одежде, но и к дому в целом. Он считал, что женщины не способны заниматься чем-то кроме хозяйства, видимо, именно поэтому, он женился только в сорок лет. Клавдия была жениной тихой и спокойной, и беспрекословно выполняла все указания мужа. Они жили в браке вот уже пятнадцать лет, тихо, мирно и безмолвно.
Разговаривать с женщинами не по делу Василий Геннадьевич тоже не любил.
Так вот, эта дырка сначала была маленькой дырочкой, но потом, видимо из-за ключей, карман в его любимом пиджаке стал неудобным. Василий Геннадьевич обнаружил это на работе, во время совещания, когда сунул руку в карман, что бы достать носовой платок, и не обнаружил там его. Благо, что все увлеченно слушали оратора, и не обратили внимания, на его выражение лица. С трудом дотерпев до конца совещания, Василий Геннадьевич бросился в свой кабинет, лихорадочно ощупывая подкладку пиджака, конечно, платок и ее несколько мелких вещиц оказались там. Кривясь от омерзения, он вытащил вещи и разложил их на столе, соблюдая идеальный порядок, после чего внимательно осмотрел пиджак.
Дырка в кармане была не единственной проблемой пиджака. Под воротником обнаружилось несколько ниток, а пуговица едва держалась. Василий Геннадьевич почувствовал возмущение, подкатившее к самому горлу. Клавдия!
***
Клавдия не выглядела на свой возраст. Миниатюрная, легкая, со светлыми, добрыми глазами, она производила очень приятное впечатление. Но на лице женщины был вечный отпечаток усталости и какого-то призрака горя. Вышла она замуж от отчаяния – личная жизнь у Клавдии не ладилась с самого подросткового возраста, и когда ей сделал предложение Василий Геннадьевич, которого она знала всего лишь три месяца, она без особых раздумий согласилась, посчитав, что запрыгнула в последний вагон уходящей жизни.
Справив тихую свадьбу, она окунулась в семейную жизнь, но налет романтичности и влюбленности были содраны быстро и безжалостно. Василий Геннадьевич оказался деспотичным, неспособным на ласку и внимание, маленьким и злым человеком. Но самое страшное в его характере была педантичность. Ему нужно было, что бы все всегда находилось на своих местах – будь то вилка в ящике со столовыми приборами, или его носки на полке в шкафу. Он требовал четкого распорядка дня, и не гнушался поднимать на Клавдию руку, если та, по его мнению, недостаточно точно выполняла его указы.
Клавдия потрясенно молчала на любые его претензии, смотрела, недоуменно, светлыми глазами, в которых, до сих пор, плескалась нотка детской наивной обиды на жизнь. Да, она была непростой. Мать погибла, отец спился, а сама Клавдия попала в детский дом с такими условиями, что она была готова сама последовать за родителями. Но, наверное, ей так и не хватило духу это сделать. Ей всегда не хватало духу сказать, выразить протест, отстоять свою точку мнения. Она сносила превратности судьбы молча и смиренно, не находя утешения даже в вере. Она просто не могла поверить, что есть кто-то, кто мог послать ей такие испытания.
Не взирая на всю боль и грязь в своей жизни, она всегда мечтала о тихой семейной жизни, хорошем муже, детях. Нормальное желание для женщины, которая пытается вырвать у жизни хоть кусочек просто счастья.
Пятнадцать лет. Пятнадцать лет строгого порядка. Она работала бухгалтером на маленьком предприятии и все пятнадцать лет в ее жизни ничего не менялось.
Но сегодняшний день был особенным. Утром она только едва заметно улыбнулась своему мужу, приготовив завтрак ровно в восемь утра, и задумчиво смотрела в окно. Ровно в восемь пятнадцать Василий Геннадьевич закончил с едой и, даже не убрав посуду, отправился одеваться. Клавдия дождалась, пока не хлопнет входная дверь, после чего, с той же, легкой улыбкой, столкнула тарелку на пол, после чего взяла телефон и позвонила на работу. Она никогда не брала отгулы, так что отпроситься не составило труда.
Положив телефон на стол, она медленно обвела помещение взглядом, после чего направилась наводить порядок. Пятнадцать прожитых тут лет ознаменовались тем, что женщина, для начала, смела осколки с пола в мусорное ведро и разбила чашку своего супруга, и пошла по квартире, меняя посуду местами, разворошив ровную стопку полотенец, сбив половик. Нужно было переставить книги. Вынуть из шкафа легкое, весеннее платье, которое муж запрещал ей надевать. Она чувствовала в душе небывалую легкость, в старой сумочке она нашла старую сигаретную пачку, которую не трогала все эти года, и с наслаждением закурила, распахивая окна, и включая музыку.
Платье великолепно на ней сидело и она с наслаждением накрасилась и улыбнулась помолодевшей женщине в зеркале, улыбнулась самой себе.
***
Василий Геннадьевич с трудом сдерживал свой гнев. Ему с трудом удалось сконцентрироваться на работе. Глупая женщина! Не заметила такой мелочи, и теперь весь день на смарку! Он с трудом дождался шести часов, дежурно попрощался со всеми и направился на парковку к своему автомобилю. Столько лет угробил на становления привычного порядка и вот, эта идиотка не смогла даже проследить за целостностью его вещей! А ведь он даже разрешил ей выйти на работу!
Гнев роился в нем злобными осами, грыз прямо под коркой мозга и мужчина зло скрипел зубами, направляясь в сторону дома. Жили они в обычной девятиэтажке на окраине города, ничего особенного, но он считал, то это отличное место – всегда можно было следовать установленному распорядку дня. Он ненавидел пробки и прочие мелочи, которые могли нарушить его правила. Запарковавшись возле дома, он поднял взгляд на окна их квартиры и поморщился – окна на распашку – она что, забыла, что он не любит сквозняк?! Не могла этим раньше заняться?!
Новая волна гнева придушила его, и он поспешил направиться домой.
Открыв дверь, он замер, пораженный – в квартире творился форменный бардак, звучала музыка. И слышался… смех?!
- Клавдия! – Гаркнул он, заходя в квартиру, смотря на обувь, которая была разбросана по всему коридору. Смех не стихал и шел из спальни, куда и направился Василий Геннадьевич, сжимая руки в кулаки и готовясь хорошенько проучить жену, жену которую он столько лет учил быть правильной!
Клавдия великолепно знала, когда он возвращается и ждала его, спрятавшись на кухне. Она много думала об этом и готовилась. Она понимала, что сил уйти она не найдет, и решила поступить совершенно по другому. Ловушка расставленная в спальне сработала на ура, и она, бесшумно ступая голыми пятками, направилась за ним.
В её душе неожиданно проступил гнев на этого мужчину, который обманул её, предал доверие, отобрал мечту и веру в сказку. И другого выхода Клавдия не видела.
Когда супруг замер в дверях спальни она не колебалась ни одной секунды.
Ножи в их доме всегда были идеально острыми.
