Июль принес дождь и грибы. Их сбор стал частью повседневной жизни. Анюта была одним из самых восторженных сборщиков. Но лучшим моим учителем грибоведения была повар Мария Ивановна. Грибы действовали на нее успокаивающе. Она забыла, что я – великосветская барышня из Петрограда, на которую она должна была, во что бы то ни стало присесть. Даже случайная улыбка озаряла ее жесткое костлявое лицо. Под родовыми деревьями рос березовый гриб, молодой человек с нежным ароматом, длинным стеблем и покрытым мхом белым брюшком, увенчанным темно-коричневой шляпкой. Его близнецом был осиновый гриб, только шляпка была красно-коричневой. В хозяйственном лесу обитали маслята и царь грибов, плоть которого при приготовлении оставалась белой. Также было множество разновидностей, пригодных только для маринования или засолки. Все они были разного цвета: радужные, розовые, оранжевые и даже лиловые, подходящие как для жаб, так и для лесных гоблинов. Крестьяне считали шампиньон нечистым, потому что он рос на навозе. Но мы всегда их собирали.
Мы также собрали лесную клубнику, которая устилала лес, затем начали собирать чернику и клюкву, а затем и фундук. Зима казалась мне далекой, но подготовка к ней велась постоянно. Грибы сушили частично на солнце, частично в духовке; с яблоками обращались аналогичным образом. В саду на открытом огне у Марии Ивановны и доярки кипели котлы с вареньем. Кладовые буквально кишели горшками с вареньем и мешками с грибами.
Сбор урожая начался. Рожь срезали и приносили в коровник. Рожь в глазах крестьян была почти священной, и они называли ее «хлебом». В Северной России только на нее можно было положиться как на определенный урожай. Пшеница, если весна была сухой, а зима наступала рано, давала легкий урожай и выращивалась только как роскошный корм. Хорошо прижились овес, пшено, гречка и лен. Было выращено значительное количество картофеля, кормовой свёклы и репы, но исключительно для собственных нужд. Животноводство было одним из главных увлечений бабушки. Она разводила особую породу крупного рогатого скота - туземную породу, скрещенную с темно-красной швейцарской. Бабушкины быки и жеребцы всегда были доступны крестьянам бесплатно. Кроме того, были быки и жеребцы из окружного совета; еще одно из усилий предыдущего правительства по улучшению условий ведения сельского хозяйства.
С начала этого века правительство сделало все, что в его силах, для развития сельского хозяйства. Одна из проблем заключалась в том, что сельские жители владели своей землей совместно; каждую весну делили его между собой на полосы. Многие из них не удосуживались удобрять эти полосы, поскольку они никогда не могли рассчитывать на то, что снова получат ту же полосу. Многочисленных низкосортных быков пасли со стадами коров. Овцы были черными, следовательно, их шерсть не была такой ценной. Сельскохозяйственная техника была самой примитивной. Правительство основало Крестьянский банк, чтобы помочь сельским жителям скупать прилегающие имения, когда они выставлялись на продажу. Были предоставлены ссуды на приобретение техники. Их всячески поощряли иметь собственные фермы. Именно эти земледельцы впоследствии стали называться кулаками, и были полностью истреблены.
Ни Шурик, ни Николай не интересовались земледелием. Они сказали мне, что это занятие для дураков. Это означало работу, постоянное беспокойство, никакого вознаграждения. Они собирались стать инженерами. Что касается недр Уральских гор, ожидающих освоения, и многочисленных схем электрификации сельских районов и строительства новых мостов, дорог, железнодорожных путей, у этой профессии было большое будущее. Одной из амбиций Шурика было стать очень богатым, а затем лечь или повеселиться. По природе он был ленив. Но ум Николая был беспокойным. Он называл себя революционером французского толка; свобода, братство, равенство для всех. У нас с ним были горячие споры по этому поводу. В каком-то смысле я могла понять его негодование против старого режима, против меня самой. Теперь я знала, что он и его сестра были внебрачными детьми дяди Владимира, как и Ольга - дяди Ивана. Мне показалось неправильным, что мои дяди не женились на матерях своих детей, но я не была виновата в этом.
Именно этот вопрос так сильно расстроил мою маму, когда она невестой приехала в Курбатиху. Вдобавок к этому были революционные взгляды семьи дяди Мануила. В этих вопросах мой отец полностью ей сочувствовал и настаивал на том, чтобы всякий раз, когда они навещали его мать, незаконнорожденных детей от туда забирали. Мария Ивановна ненавидела их обоих за это и поэтому так часто злобствовала по отношению ко мне. Анюта собрала всю эту информацию и передала мне, потому что время не смягчило ее неприязнь к Курбатихе. Я не могла не гадать, что думает об этом бабушка, и, конечно, никогда не осмеливалась спросить ее. Я решила, что она принимает это, как и мужчины, но она жалела детей и, следовательно, старалась, что бы они получили надлежащее образование.
Наконец бабушка подарила мне моего собственного пони, чтобы покататься. Это была татарская пони, очень старая и белоснежная, к тому же очень упрямая. Сначала я должна была ездить под присмотром Мисси. Я вижу, как она храбро шагает по пыльной дороге с зонтиком от солнца. Он и ее белая блузка были видны издалека, так как окружающие поля были довольно плоскими, между ними не было живой изгороди. Фактически границы в этой части России были просто широкими полями травы. Мисси всегда ожидала аварии, и однажды ее предчувствие катастрофы почти сбылось. Я тронулась на полной скорости, красуясь перед рабочими, загружавшими телеги снопами пшеницы. Мой подбородок был поднят, поводья ослабли в моих руках. Копыто пони застряло в одной глубокой колее на дороге. Она упала на колени, и я пролетела над ее головой и приземлилась носом в облаке пыли на дороге. Мисси побежала ко мне по стерне. Мисси была толстой семидесяти трех летней. Прежде, чем она подошла ко мне, рабочий поднял меня и помог мне сесть.
«Дитя, как ты меня напугала. Ничего не сломано? Тебе не больно?» - она тяжело дышала, ее честное, невзрачное лицо побагровело.
«Я не ранена. Вы не должны так суетиться. Для меня это ужасно, как если бы я была младенцем », - нетерпеливо огрызнулась я.
Эти слова, должно быть, обидели Мисси, которая нервничала только потому, что любила, но ее забота обо мне унизила меня.
После этого бабушка сказала, что я должна ездить одна. Если бы я хотела сломать себе шею, это было мое личное дело, но она не позволила бы Мисси получить сердечный приступ, преследуя меня. Вскоре я научилась скакать и даже прыгать через небольшие заборчики. Пони и я были неразлучны.
Дядя Иван снова был дома в коротком отпуске. На этот раз он привез с собой пятьдесят лошадей. Он купил их дешево в зоне боевых действий. От их перепродажи он рассчитывал получить приличную прибыль, когда война закончится. Его оптимизм был как никогда силен. Наше наступление не состоялось, но мы держались на всем фронте, и он был уверен, что продержимся до осени, когда будет подписан мир. Как только армия будет демобилизована и солдаты вернутся в свои деревни, вся опасность недисциплинированной, полностью экипированной армии исчезнет. Он издевался над идеей опасности от голода земли. Некоторые из крупных имений пришлось бы поделить между крестьянами; но земли его и бабушки были слишком малы, чтобы их можно было трогать. Бабушка слушала его с какой-то полуулыбкой, что заставило меня задуматься, верит ли она ему.
Позже я узнала из пары писем, которые попали мне в руки, что она в тот момент серьезно беспокоилась о будущем. Ее старший сын Александр, живший недалеко от Харькова на юге России, написал ей письмо, в котором просил ее присоединиться к нему до наступления зимы. На юге, ближе к морю, было безопаснее, если вдруг кто-то будет вынужден бегите из России, ибо коммунизм набирал силу.
Старший сын Марии Александровны. Офицер гвардейского экипажа, лейтенант Башкиров Александр Александрович. 1903 г.Она отказалась, сославшись на опасность путешествовать со старухами и детьми; она сомневалась, что мы вернемся или сможем вернуться в Петроград в нынешних условиях. Она описала нас как «Божье наказание за ее грехи», что я была очень избалованным ребенком, а Анюта не сотрудничала. Но ни словом, ни делом она даже не выдавала нам своих чувств. Оказалось, что настоящим виновником был дядя Иван, посоветовавший моему отцу отправить нас в Курбатиху. Он писал, не посоветовавшись со своей матерью или старшим братом. Отец был очень привязан к дяде Ивану и склонен его слушать.
Иногда я думала о нашем возвращении в Петроград, даже чувствовала легкую тревогу, но я была слишком занята наблюдением за происходящим вокруг меня, чтобы сильно беспокоиться об этом. Теперь вся деятельность переместилась с полей в коровник. Вдалеке тянулись бесконечные поля стерни, сквозь которые паслись стада скота. В коровнике продолжалась лихорадочная суета. Все девушки Курбатихи были наняты, чтобы помогать нашим рабочим. Шум молотилки был небольшим; это действительно было что-то вроде хриплого рычания, исходящего от стоящего колеса метра четыре высотой. Поверх этого колеса был кожаный ремень, который его поворачивал. Сила, которая двигала его, была силой десяти лошадей, запряженных в шесты, расходящиеся по кругу. Сеялку поворачивали вручную. Огромные четырехколесные телеги неуклюже въезжали в сарай гружёные множеством снопов и уходили с кучей соломы, которую выкидывали длинными стогами на гумно напротив сарая. Внутри нечем было дышать из-за пыли и мякины.
Индейки были непосредственными жертвами обмолота. Они сразу переехали в сарай. Вечером доярка с помощью нескольких мальчишек загнала их обратно в птичник, так как в глубоком овраге по ту сторону жили лисы. Он использовался как кладбище животных; все мертвые звери были брошены в него. Вскоре стервятники и вороны чистили кости, им помогали лисицы и собаки.
Продолжение читайте здесь 👇
#мемуары #воспоминания #100 лет назад #башкиров #княгиня чегодаева #революция 1917 года
Больше интересных статей здесь: История.
Источник статьи: Серп и урожай (Зинаида Башкирова) Глава 7.